жье Галлии существовал «порт двух воронов». Там находилось святилище, где прорицали два ворона. Туда отправлялись все, у кого имелись взаимные разногласия, и вороны рассуживали их таким образом: на два края доски клали по кучке галет — своя для каждой из спорящих сторон; затем выпускали двух воронов. Тот, чьи галеты оказывались только разбросанными птицами, но не съеденными, признавался выигравшим. Видимо, ворон являлся птицей-авгуром. Так, Псевдо-Плутарх растолковывает легендарную историю основания города Лиона и происхождение его названия, Lugdunum («холм воронов»). Знамение было дано через птиц: в момент, когда два знатных галла — Атепомар и Момор, основатели города — готовились определить границы будущего поселения на неком холме, неизвестно откуда слетелись во множестве вороны и расселись на ветвях деревьев. Момор, бывший авгуром, назвал это счастливым предзнаменованием.
Другая давняя форма мантики основывается на снах — либо естественных, либо намеренно вызванных. Сон рассматривается как проявление души, которая отделяется от тела в двух случаях: во время сновидений и в момент смерти. Историк Трог- Помпей описывает один из таких вещих снов, который увидел царь Катуманд. Последний командовал галльскими войсками, осаждавшими Массалию, и ему приснился сон: грозная женщина предстает перед ним, как богиня, вселяет в него ужас и приказывает заключить мир с массалийцами. На следующий день Катуманд просит у жителей Массалии разрешения войти в город, чтобы почтить их богов. В храме Минервы он узнает богиню, явившуюся ему во сне, и незамедлительно заключает с греками мир, оставляя в дар храму золотое ожерелье. Наряду с верой в сновидения — естественные и спонтанные — галлы верят в сны, вызванные различными способами.
Один из греческих авторов, Никандр из Колофона, сообщает, что кельты, подобно грекам, занимаются «инкубацией пророчеств». Речь идет о том, что вопрошающий засыпает на могиле предка, которому особенно доверяет.
Изображение ворона на галлоримской монете. Iв. н.э.
Предполагалось, что в этом месте человек в сновидении получит важные советы от умершего. Также важны были сны в храме, где человек мог получить не житейские советы, а наставления в божественной мудрости.
Под воздействием настоев и сока растений с галлюциногенными свойствам сны могли принимать форму священного экстаза. Один из средневековых комментаторов поэмы Лукана «Фарсалия» отмечает, что друиды имеют обычай заниматься гаданием, поедая желуди. Такая информация могла бы показаться подозрительной, если бы она не была подтверждена двумя другими фактами. С одной стороны, такая практика имеет много общего со скифской. О скифах известно, что они были в тесном общении с кельтами. А сама скифская практика между тем состояла в том, что их шаманы вдыхали пары и дым от семян конопли. С другой стороны, у Плиния Старшего есть упоминание о том, что галлы в гадательных целях используют вербену. К сожалению, в данном случае не уточняется, в какой форме употреблялось или использовалось это растение. В любом случае достоверно установлено, что галлы, и особенно друиды, использовали все известные свойства растений не только в лечебных целях, но
Гиды цивилизаций ,
и для того, чтобы заставить душу на время покинуть телесную оболочку и отправиться в обители духов и богов.
Друиды обладали исключительным правом на еще одну мантическую форму, достоверно подтверждаемую античными источниками, — это гадание на числах. Святой Ипполит сообщает, что друиды пророчествуют и занимаются гаданием на числах пифагорейским способом. Естественно, мы не знаем, в чем конкретно он заключался. Именно его подразумевает латинское слово conjectura, которое тоже обозначает гадание, совершаемое авгурами, о котором, по словам Цицерона, ему стало известно от друида, эдуя Дивициака.
Такие методы, основывающиеся на энциклопедических познаниях, радикально противостоят более жестоким формам древнего происхождения, но от которых, по-видимому, окончательно отказались весьма поздно. Самый известный из таких способов основывается на жертвоприношении человека. Он практикуется ватами. Диодор Сицилийский воспроизводит очень точное описание, которое по этому поводу дал Посидоний Апамейский: «Когда им приходит время высказаться по важным вопросам, следует странный, невероятный ритуал. Ритуально посвятив человека богам, они священным ножом наносят ему удар выше диафрагмы; когда пораженная жертва падает, они ищут знаки в том, как она упала, в том, как содрогаются члены, как истекает кровь. Это очень древняя форма исследования, давным-давно используемая, и они в нее безоговорочно верят». В финальной ремарке совершенно отчетливо указывается, что в эпоху редактирования трудов Посидония, то есть в 100-х годах, человеческое жертвоприношение в гадательных целях уже вышло из употребления. Прибегали к нему даже в ранние времена, видимо,
в исключительных случаях. В 277 г. до н.э. гала- ты готовились выступить против войск Антигона Гонота. Чтобы получить предзнаменования, они прибегают к жертвоприношениям животных, у которых исследуются внутренности. Так как им было предсказано сокрушительное поражение, они прибегли к исключительному ритуалу — настоящей бойне своих жен и детей, дабы умилостивить богов. Эти ужасные факты подсказывают, что обычно галлы, даже перед лицом военной опасности, прибегают к предсказаниям, которые делают, исследуя внутренности жертвенных животных.
В античных источниках в явном виде не упоминается о наличии у галлов религиозных празднеств. Однако следует иметь в виду, что в Галлии они играют столь же важную роль, как в Греции или Риме. Все великие жертвоприношения, как регулярно совершаемые, так и приуроченные к определенной дате, как раз и являются такими праздниками, на которые собирается масса народа и происходят другие значимые торжества, среди которых главную роль, конечно же, играет пиршество. На подобных праздниках в жертву приносятся явные злодеи, о чем упоминает Диодор Сицилийский. Они, как мы видели, содержатся в заточении, пока раз в пять лет не наступает время казни. Собрания друидов, каждый год проводимые в стране карнутов, есть не что иное, как религиозный праздник. Во время него заседает трибунал, выносятся приговоры, совершаются жертвоприношения и устраиваются пиры. Археологические раскопки последних десятилетий с избытком подтверждают проведение таких празднеств смешанного характера — религиозных и светских в виде пиров, во время которых съедается не-
Гиды цивилизаций ,
мыслимое количество мяса и выпивается столь же немыслимое количество напитков (вино, мед, пиво и т.д.). Наилучшим примером в этом смысле является местность Феск, в Сен-Маритим. В святилище Гурне-сюр-Аронд в нагромождении скелетов закланных животных наблюдается некое единообразие, тогда как останки поедаемых ягнят указывают на фиксированную дату забоя — всегда одну и ту же: конец августа — начало сентября.
Для доказательства существования таких праздников обычно выдвигается другой аргумент — упоминание в «Календаре из Колиньи» месяца под названием Samonios, что похоже на кельтский праздник Самайн в Ирландии. Таким образом, четыре великих кельтских праздника, открывающих каждый из четырех сезонов, видимо, находят свой эквивалент в галльском календаре.
Совершенно парадоксальным образом, начиная с эпохи Ренессанса, галльские божества порождают на свет избыток вдохновенной литературы. Притом что античные сведения о галльских божествах одновременно бедны и противоречивы. Что до эпиграфических данных и скульптурных изображений, они мало того что поздние, но зачастую явно отмечены римским духом. Изучение галльских богов наталкивается на две основных трудности. Первая состоит в почти полном отсутствии любых местных сведений до римского завоевания. Вторая есть прямое следствие важного недостатка, присущего любой античной информации о чужеземных религиях. Он заключается в том, что имени, а, следовательно, и сущности местного божества ищется аналог греко-римского пантеона. Так, Цезарь рассуждает о каком-то галльском Марсе, Меркурии, Юпитере,