как если бы речь шла о копиях, в той или иной мере воспроизводящих черты великих греческих богов, усвоенных римлянами. Реальное положение вещей должно быть совсем иным — мысль, на которую наводит то смешение, которое царит в галло-римском пантеоне, в котором один и тот же римский бог имеет несколько галльских эквивалентов. Очевидно, что каждое галльское божество обладает собственной идентичностью, которая видоизменяется у каждого из народов. Римские литераторы, а затем правители усвоили из этого лишь то обстоятельство, что можно их уподоблять Аполлону, Минерве и т.д. Это то, что сами римские историки называют interpretatio готапа.
Придется напомнить об одной вещи, которую недооценивали и даже игнорировали как античные, так и более поздние историки кельтов. Речь идет о крайне своеобразном изображении кельтами своих богов. В противоположность грекам и римлянам республиканской и имперской эпохи кельты и галлы не изображают богов антропоморфно. Долгое время галлам статуи богов в человеческом обличье были неизвестны. Лучшую иллюстрацию этого мы находим в том удивительном и показательном поведении вождя кельтов Бренна. Трог- Помпей рассказывает, что Бренн внезапно решает напасть на святилище в Дельфах, поскольку «у богов нет нужды в сокровищах, так как они раздают их людям». Но, войдя в святилище, сообщает на этот раз Диодор, он даже не интересуется сокровищами храма, но разглядывает статуи богов, поминутно разражаясь смехом, потому что «боги выставлены в человеческом облике и их там вытесали из дерева или из камня». Такое удивление, смешанное с определенным интересом, показывает, до какой степени кельтской концепции божественного могущества чужда была любая персонификация.
Гиды цивилизаций ,
Трехликое божество. Рельеф на галльской терракотовой вазе. IIв. до н.э.
А также то, какой импульс подобное открытие божественного антропоморфизма придаст галльскому миру. Однако только после римского завоевания можно наблюдать появление первых статуй различных размеров в культовых местах галлов. Цезарь, касаясь периода, предшествовавшего его прибытию в Галлию, сообщает лишь о simulacra бога Меркурия. Можно догадаться, что речь идет о каменных или деревянных столбах, более-менее бесформенных, изображающих божество.
В святилищах до II века до н.э., по понятиям галлов, о присутствии божества или о его возможном появлении свидетельствует священный лес, роща или даже просто пластическое изображение дерева. Дело в том, что большинство почитавшихся у галлов божеств были хтонической природы. Это были обитатели подземного мира. Таким образом, вероятно, верующий не создавал себе какого-то пространного представления о них, но нуждался в толкователях, которые могли описать ему природу богов, их атрибуты или функции. Как и во всех прочих областях религиозной жизни, обычный человек не имел прямого доступа в божественный мир — он нуждался в помощниках. Таинственность, окружавшая божество, скрывала не только его черты, но и его отношения с другими богами, его имя, которое не должно было произноситься, но заменялось эвфемизмом, не способствующим усвоению образа бога широкими слоями народа. Так что не стоит удивляться тому, что галло-римские скульпторы затруднялись наделить эти божества внешностью и атрибутами римских богов.
Существуют сомнения по поводу наличия в Галлии, или по крайней мере у огромного множества ее народов, подлинного пантеона — чего-то вроде семьи богов, в которой каждый выполняет определенные обязанности по отношению к людям и в которой все боги друг с другом связаны. Единственные сведения общего порядка есть у Цезаря, который сам заимствовал их у Посидония. Они не обладают универсальной ценностью, в них нет гармоничного целого, которое можно было бы выделить: «Самым почитаемым богом у галлов является Меркурий: его образы (simulacra) наиболее многочисленны. Они считают его открывателем всех видов искусств, проводником и покровителем путешествующих. Еще они думают, будто он имеет власть над деньгами и коммерцией. Затем они чтут Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих богах у галлов примерно то же представление, что и у других народов: Аполлон исцеляет от болезней, Минерва дает основы искусств и ремесел, Юпитер — верховный бог на небе, Марс бог войны». Иерархический порядок, который придается этой небольшой группе божеств, не таков, как в Риме. Цезаря издавна подозревают, что он волюнтаристски преувеличил важность Меркурия — бога, покровительствующего торговле, — чтобы упрочить положение будущих римских колонистов, которые должны были отправиться в Галлию. Также удивляют несоответствия между этими богами и их латинскими эквивалентами: почему первоочередной чертой Меркурия является та, что он основатель искусств, тогда как это также роль Минервы? Почему Юпитер — верховный бог — находится лишь на четвертом месте? Очевидно, Посидоний должен был только назвать
Гиды цивилизаций |
пять встречающихся у некоторых народов в Галлии великих богов, отнюдь не обязательно объединенных таким образом, а Цезарь взял и сфабриковал из них этот псевдопантеон — ограниченный и бессвязный.
Из текстов Посидония Цезарь собрал сведения о другом божестве, которое не смог поместить в предыдущую группу и которое у него совершенно не переведено римским теонимом. Для нас это шанс, так как сохранилось наиболее аутентичное описание галльского бога. Речь идет о Дис Патере (Dis Pater). Цезарь пишет: «Все галлы гордятся тем, что являются потомками Дис Патера, и они утверждают, что эта вера привнесена друидами. Вот почему они измеряют любые расстояния не числом дней, а числом ночей». Значит, это божество инфернальной природы, того же типа, что греческий Плутон, который правит царством мертвых. Также он в точности соответствует подземным божествам, почитаемым во множестве культовых мест, под которыми, как считается, он обитает. Но самая драгоценная информация о галльских верованиях и, в частности, о метафизике, о которой будет сказано ниже, — это представление о том, что все люди являются прямыми потомками некого бога.
Поэт Лукан — единственный, кто в своей поэме «Фарсалия» раскрывает нам галльские имена некоторых богов: «...и те, кто поклоняются жестокому Тевтатесу, в чьих жилах ужасная кровь, жуткому Езусу в диких святилищах и Таранису у жертвенников не менее кровавых, чем жертвенники скифской Дианы...» Эти стихи с IX века н.э. — времени, когда они были переписаны монахами, — породили множество комментариев самих переписчиков, которые пытались сопоставить этим трем галльским именам трех галльских персонажей, упомянутых Цезарем: «Тевтатес, так называют Меркурия,
который почитается у галлов человеческими жертвами... Езус-Марс почитается таким образом: человека вешают на дереве, пока у него не откажут все члены... Таранис-Юпитер у них почитается так: несколько человек сжигается в деревянном чане». К сожалению, подобные комментарии зачастую противоречивы. Так, в одном из них Езус уподобляется Меркурию. Но, главное, спрашивается, на какой фактической базе они основываются? Или это просто желание совместить описание Цезаря со стихом Лукана?
К счастью, кельтская лингвистика поставляет более достоверные сведения. Имя Тевтатес образовано на основе слова teuta—хорошо известного в кельтских языках, которое означает «племя». Значит, Тевтатес должен был бы быть богом-покровителем племени — эквивалентом божества полиса в Греции. Подобное божество, естественным образом присутствующее у каждого народа, может принимать различные облики, иметь различные функции в зависимости от степени мягкосердечия, от исторического пути каждого из народов. Таранис тоже происходит от хорошо известного галльского слова tar anus (гроза, гром). То есть речь идет о божестве грозового неба, которое галлы могут интерпретировать по-разному — либо как некую разновидность Юпитера, вооруженного громом и молнией, либо как бога войны, громыхание которого напоминает бряцание оружия. Езус — это менее известное слово, но оно могло бы соответствовать греческому префиксу ей- и могло бы означать «благо» — однозначно антифраза, которой можно называть ужасного бога, чье истинное имя даже не должно произноситься. Точно так же греки, избегая называть истинными именами ужасных Фурий, прибегали к иносказанию — эвфемизму, называя богинь мщения эвменидами, то есть «благожелающими».