необходимостью наделять богов человеческими чертами и, следовательно, тем видом совершенства, который они могли найти в формах человеческого тела. Вопреки тому, что утверждает Жюлиан, если галлы и любят красивые вещи, от художника они ждут чего-то иного, нежели просто услаждающей взор красоты. Замечательно, что человек, любующийся сегодня или созерцавший двадцать столетий назад галльские золотые или серебряные ювелирные изделия, убранство воинских доспехов, рисунки на ножнах мечей или изображения на монетах, чувствует, но не может до конца понять, какое, кроме внешней красоты, заключено в них послание. Изобразительный язык кельтского искусства — это настоящая образная речь, передающая наставления «владеющих истиной» друидов и бардов. Предметы повседневного обихода всегда были рядом с галлом, их он даже носил на теле, они составляли часть его жизни. Они действовали как побудительная мечта — заставляли человека обращаться к тому, что ныне называют «бессознательное», а в древности — «эманация божественного». Вызываемые ими эмоции целостны, интегральны. Современного зрителя восхищают их необычная красота и ускользающее невыразимое содержание, чуждые ценителям традиционного искусства.
Шлем из Агри, покрытый золотом и кораллами. IVвек до н.э. Шаранта, Франция
В произведениях галльского искусства можно выделить три периода. Они более-менее соответ-
Ожерелье из Эргитфельда. Начало IIIвека до н.э.
Швейцария
ствуют хронологическому делению второй эпохи железа. Самый древний (с V по IV век до н.э.), который можно назвать «декоративный стиль», продолжает, глубинным образом видоизменяя при этом иконографические темы, искусство первой эпохи железа, или галынтатское, в котором в изобилии были задействованы геометрические мотивы. Разнообразные изделия заимствуют многие мотивы из соседних или более-менее далеких культур (греческой, этрусской, скифской и фракийской). Это пальметта, цветок лотоса, вязь. Все эти сюжеты не фигурируют по отдельности, но вплетены в линейные композиции (стиль под названием «непрерывный растительный»), в которых итоговая, зачастую крайне замысловатая, композиция заставляет почти исчезнуть первичные сюжеты, ее слагающие. Также появляются более образные темы, птицы, монструозные или мифические персонажи (грифон, змея, получеловеческое-полуживотное существо и т.д.). За этим стилем, который пока еще пребывает в поиске самого себя, следует расцвет (середина IV — начало II века до н.э.), отмечающий апогей кельтского искусства в Галлии. Теперь художник свободен от всяких стесняющих рамок ритма и фигуративной логики. Он более не озабочен тем, насколько практичен материал, но, наоборот, обыгрывает все сложности, предлагаемые формами предметов, обычно считающихся непригодными к декорации, — части амуниции, составленные из колец, ножны, луки, фибулы и т.д. В рисунке и пластике равным образом присутствует виртуозность. Данный период скорее характеризуется «стилем мечей» (рисунки, нанесенные с помощью штампа), чем «пластическим стилем», характерная черта которого — смелая лепка, выполненная в технике растаявшего воска. В обоих случаях самым примечательным элементом является присутствие более- менее реалистичных образов, которые ведут игру с нашим взором: в рисунках они теряются в завитках разной кривизны, в скульптурных произведениях они разные в зависимости от угла рассмотрения (гримасничающая маска человека под другим углом зрения становится двумя бутонами на концах растений). Третий период (со II века до начала нашей эры) отмечен оскудением этого буйного воображения, на протяжении предыдущего периода казавшегося неистощимым. На предметах существенно сокращается площадь декорированной поверхности, украшения становятся стандартными, мотивы возвращаются к своим изначальным формам (крюки S, трискели с новыми геометрическими формами). Очевидно, бедность сюжетов, часто встречающаяся неумелость при исполнении, отсутствие фантазии отражают перемены в статусе и в индивидуальности художника. Однако этот период интересен двумя новшествами — необычайным развитием искусства гравировки на монетах при беспрецедентном увеличении количества изображений и растущем разнообразии материалов (золото, серебро, бронза
Гиды цивилизаций ,
чеканная, бронза плавленая) и техническими инновациями в эмали. Эмаль применяется с IV века, но на этот раз она получает необычайное распространение, и в последнюю эпоху в ней будут применяться новые цвета (к красному добавятся белый, желтый, зеленый и синий).
Скудость археологических следов в данной области никак не позволяет составить ясное представление об архитектурной деятельности. Кроме нескольких сохранившихся каменных стен оппидумов и нескольких муниципальных зданий, а также цоколей домов на юго-востоке Галлии, все конструкции деревянные. Конечно, дерево не позволяет строить столь же монументально, как в классическом мире. Для деревянных строений неуместна декорация скульптурой и живописью. Однако планы строений, о которых можно судить по отверстиям от стояков и оттискам леженей, свидетельствуют о том, что строения были вместительные, вероятно, очень высокие, что предполагали многие археологи. Находки нескольких осколков деревянных скульптур (один, в скважине Фельбах-Шмиден в Германии, представляет собой великолепного оленя), фрагментов облицовки самана, несущих на себе следы украшений (например, в аристократической вилле Монмартен), тоже доказывают, что о внешнем облике домов и культовых зданий, даже при том, что срок их службы был недолгим, галлы могли проявлять неподдельную заботу.
Обнаружение бесчисленного множества фрагментов железной сборки говорит о том, что эта деревянная архитектура гораздо более сложна, чем представляли до сих пор, и что она предполагает наряду с архитектурой каменной наличие множества профессиональных гильдий. Требование предварительного изучения, составления геометрических планов, учитывающих рельеф местности, а, следовательно, — записей и чертежей, заставляет думать, что роль архитекторов при сооружении зданий, мало-мальски отличающихся от обычных, выполняют друиды. Подобная эксклюзивность и является причиной слабого развития данной отрасли.
Равнодушие к человеческим изображениям не способствовало развитию данного вида творчества, которое у ближайших соседей галлов — греков и в первую очередь римлян, а также у этрусков и иберов имеет широкое распространение. Как уже было сказано, этот путь их не увлекает из-за нежелания изображать своих богов как совершеннейших из смертных. Подобное представление о богах им кажется нелепым и в то же время порождает удивление и, возможно, даже восхищение, как о том свидетельствует история о поведении Бренна в Дельфах, высмеивающего богов, но озаботившегося тем, чтобы забрать их статуи. Поэтому судьба данного вида искусства в кельтском мире определяется двумя факторами: престижными образцами, предлагаемыми ближними цивилизациями, и стеснениями всевластной религиозной идеологии; оно развивается не гладким путем эволюции, а неровными скачками.