розыгрыше Большого Московского приза, где у
Наветчика с конюшни Молостова серьёзных
конкурентов не было, он поставил на ермаковского
Богатыря, который не имел на победу малейших
шансов.
Интересный сюжет, получается, вспомнилось
Алексею любимое присловье судебного следователя
Быковского. Но верить на слово кому-либо он не
привык. Надо проверить.
Мишка Кацман, не смотря на свои тридцать
лет, до сих пор был учеником аптекаря. Точнее
169
числился им. И это его вполне устраивало -
принадлежность к цеху аптекарей давала еврею
право на законное проживание в Москве. Правда
приходилось платить и кое-кому в городской
ремесленной управе, и хозяину аптечного заведения.
Кормился он возле бегов и скачек. Сперва был
«жучком» - за долю в выигрыше подсказывал
«верную лошадку» или размечал афишки, отмечал в
них лошадей, которые придут первыми. Потом,
скопив немного денег, занялся букмекерством. В
последнее время дела у него шли неплохо.
Окружающие стали называть его уже не Мишкой, а
уважительно - Михал Абрамычем.
Работал он - принимал ставки и
расплачивался с выигравшими - в бильярдной
гостиницы «Мир» и трактире «Молдавия». Нужные
сведения собирал в «Перепутье». А свободное
время предпочитал проводить в трактире Осипова,
что возле Тверской заставы. По вечерам этот вертеп
был переполнен всевозможным жульём и
продажными женщинами. Но до обеда здесь было
тихо и спокойно. К тому же подвали чай десятков
различных сортов.
О национальности Кацмана догадаться было
сложно. Никаких пейсов и долгополых лапсердаков.
Все ухватки и повадки точь в точь московские. Даже
любовь почаёвничать. А то, что жгучий брюнет, так
их и среди орловских немало. Выдавала его только
неискоренимая привычка отвечать вопросом на
вопрос.
170
Мишка сидел за своим постоянным столом и
читал газеты, которые выписывал хозяин трактира
для гостей - «Московский листок» и «Ведомости
московской городской полиции». Увидев Малинина,
заулыбался - он знал, что Сергей близок к беговой
администрации и, следовательно, может быть
полезен.
- Сергей Сергеевич! Радость-то какая!
Составьте компанию - попейте со мной чайку.
- Не откажусь.
- Эй, человек! Пару чая нам. Моего любимого.
Расторопный повой принёс два круглых
фаянсовых чайника - большой с крутым кипятком и
маленький с очень крепкой заваркой, колотый сахар
и конфеты «Монпансье», чашки и блюдца.
Чашки, тогда как остальным посетителям
подавали простые стаканы, и чистая скатерть на
столе лучше всего говорили - Мишка здесь
пользуется особым уважением.
- Чай должен быть крепким и горячим, как
поцелуй женщины, - щедро разливая заварку по
чашкам, сказал Кацман.
- И сладким, - закончил за него
распространенное московское присловье Малинин,
любящий пить «внакладку».
- Сергей Сергеевич, замолвите за меня
словечко Пейчу - пусть разрешит билетёрам меня на
бега пускать. Обожаю я бега, а приходится, словно
босяку какому-то, из-за забора их смотреть. Слово
171
честного человека, недозволенной игрой на
ипподроме заниматься не буду.
- Восхитительный чай. Давненько такого не
пил.
- Ещё бы! Это вам не какой-нибудь
«Ординарный полуторный в бумаге» или
«Санинский средний». Настоящий «Лянсин букета
китайских роз». Осипов его по двадцать пять рублей
за фунт у Росторгуева берёт… Так как насчёт моей
просьбы?
- Да, хорош чай… Даже «Ин-жень серебряные
иглы» с ним не сравнится… А попросить можно,
Пейч мне не откажет. Только…
- Я вас отблагодарю.
- Да, не о деньгах я, Михаил Абрамович. Но
не ходят ведь на бега покойники.
- Какие покойники?
- Любые - и своей смертью помершие, и
убиенные.
- Почему убиенные?
- По разным причинам, Михаил Абрамович,
людишек убивают. Кого из-за денег, кого из-за того,
что знает много лишнего. А тебе, Миша, сия участь
грозит из-за языка длинного.
- С чего он у меня длинный?
- А вот это мне неведомо. Не могу понять,
зачем тебе нужно было про Портоненко слухи
распускать?
- Про какого Портаненко?
172
- Про харьковского барышника Феодосия
Портаненко. Ты, ведь, всем встречным-поперечным
уши прожужжал, что кража малютинского Удалого
его рук дело.
- А что такое? Бедному еврею уже нельзя
вслух свою догадку высказать?
- Можно. Только сперва не мешало бы
подумать кого твоя догадка задевает.
- А что этот цыган стал такой важной цацей?
Слова о нём не моги сказать, как о государе-
императоре, или Лазаре Соломоновиче Полякове?
- Важная он цаца или так себе, судить не
берусь. Но вот то, что он вчера своему доверенному
в Москве срочную телеграмму прислал, знаю точно.
- И, что такого в ней особенного?
- Да всего несколько слов: выяснить, у кого
язык длинный и укоротить.
- Как это укоротить? - спросил слегка
побледневший Кацман.
- Скорее всего так, - Малинин провёл ладонью
по горлу. - Эти харьковские цыгане, Михаил
Абрамович, такие головорезы. Мы, с Лёшей
Лавровским, не робкого десятка, да и то не рады
были, когда связались с ними. Им человека зарезать,
как мне рюмку водки выпить.
- Как это зарезать? За такую малось!
- Хороша малость! Из-за твоего языка, Миша,
вот-вот свара у Ильюшина с Феодосием начнётся.
Кацман стал белым как мел, руки затряслись:
173
- Что делать-то теперь, Сергей Сергеевич?
Посоветуйте. Век доброты вашей не забуду… Не по
своей воле я, сыщики заставили.
Интересную историю рассказал Мишка.
… В субботу вечером сидел он в «Молдавии»,
принимал ставки на воскресные бега. Рублей триста
уже набрал, когда подошёл высокий плотный
мужчина с большими висячими, как у запорожцев
на картине, усами. Поставил в заезде кобыл-
пятилеток красненькую на Лебёдку. А потом, не дав
спрятать деньги, цепко ухватил букмекера за руку:
- Вот я тебя и поймал с поличным, Кацман! Я
из сыскной полиции. Сейчас будем составлять
протокол.
Деньги, изъятые в случаях недозволенной
игры, подлежали конфискации…
- А оно мне надо? - тяжело вздохнул Кацман. -
Может, договоримся, ваше благородие, прошу я его?
Вот и договорились. Велел мне этот сыщик целую
неделю всем рассказывать, про Феодосия. Ему, мол,
это поможет на след опасного преступника выйти.
Высокий, плотный, с длинными хохляцкими
усами… Кого-то этот лже-сыщик Малинину
напоминает. Вспомнил! Именно так выглядит
присяжный поверенный Матвей Одинцов, с
которым он познакомился вчера по дороге в
«Эрмитаж».
Пообещав Кацману заступиться за него перед
харьковскими цыганами, Малинин потребовал от
него полной откровенности. Узнал много
174
любопытного. А самое главное, что в субботу,
ближе к полуночи, «сыщик» придёт в «Молдавию» -
узнать, как выполнено его задание и получить свой
выигрыш за Лебёдку.
- Водочки с морозца? - предложил половой,
как только Лавровский сел за свой постоянный стол
в «Перепутье».
- Нет, Кузьма. Чаю подай. И скажи-ка, братец,
кто из малютинских у вас бывает?
- Многие-с. Сам Пал Алексееич Чернов
заглядывает. Только редко. Он всё больше то в «Яр»,
то в «Стрельну». Помощник его Богомолов почитай
каждый день по два-три раза наведывается. Лакей
Нестор бывает, камердинер Костя.
- Играют?
Половой замялся. Хозяин трактира не любил,
когда прислуга судачит о посетителях. За это можно
и места лишиться.
- Рассказывай без утайки. За мной не