— Слушай, Евстарх… ты же старший самый у матушки Люсинды, да?
— Не. Есть Артемид, он старше на два года, — пробубнил Евстарх с набитым ртом.
— Ну, я к тому, что всеми мужьями общался и был знаком, так?
Василий-три беспардонно вклинился в разговор.
— Вероятно, он хочет спросить нас про Василия-три. И его взаимосвязь с товарищем Диной.
Блин, вот же догадливый какой-то?
— Три? Есть ещё какой-то?
— Я — Василий-два, а был ещё Василий-один, его, к сожалению, с нами больше нет.
Евстарх вытер рот после гречки с мясом, усмехнулся.
— Ну… Да, гульнула чуток твоя девка, похоже. Деталей не знаю, но не думаю, что что-то серьёзное, к тому же… — он как-то виновато посмотрел на Василия. — Ну… Ты же в курсе, кем является большинство мужей Матушки-Люсинды?
— Кем?
— Клонами-биокиборгами, — сказал Василий-два. — По большому счёту, у нас искусственное сознание, созданное из погребальных нейросетей почётных граждан Челябинской республики.
— У вас⁈ То есть — ты тоже?
Он кивнул.
— Во мне, например, воспоминания одного инженера-терраформатора Миасса. Слава великому коду, мы теперь можем ходить и передвигаться. И почти не испытывать дискриминации.
Подобные манипуляции с сознаниями умерших в тёмные времена начала космической эры были весьма распространены, но потом их строжайше запретили Протоколом. Но микронации привычно наплевали на такие мелочи.
— И не догадаешься. Хочешь сказать, не считать это за измену? — я почесал затылок.
— Решать тебе, — Евстарх снова похлопал меня по плечу. — По молодости все косячат, без этого никак. Главное — вовремя за голову взяться и ошибок не совершать. О, гляди! Долго жить будет!
Створки снова раскрылись, и наверх выпрыгнула Дина — живая и невредимая. Улыбнулась и коротко меня обняла.
— Ну как?
— Поехали уже скорей! Темнеет. Я по дороге всё расскажу.
Мы похватали припасы, взгромоздились на глайдер и передали подогретую консерву Дине.
— В общем, сначала я оказалась в узком туннеле, — начала он свой монолог. — Прошла метров тридцать, и ко мне подошли две роботессы. Крепкие такие, под два метра высотой. Говорят: «Назови своё полное имя, место происхождения и историю». Я им долго-долго всё рассказывала, и про детство, и про юность… Всплакнула даже чуток — вспомнила всякое. Они спросили — зачем я явилась, и кто мы такие. Я рассказала, что мы ищем, про вас всех рассказала. Они меня слушали-слушали, я устала стоять, попросилась в туалет, и они отвели меня… в общем, к какому-то лютому утилизатору, очень страшно было. Ну, опустим подробности. Тогда-то я и сообразила, что людей в этом монастыре нет.
— Вообще нет людей?
— Ага, совсем. Сплошные роботётки. Потом они приказали мне идти, спустились ниже на метров тридцать, пошли через залы — вообще, монастырь внутри огромный, мне показалось, что он туннелями опутывает чуть ли ни весь этот квадрат. Роботов… горы. Обломки лежат стеллажами, те, кто хотя бы с одной конечностью — ходят, чинят, заряжают их. Везде провода, эта… как её… витая пара доисторическая. Видимо, ценят личности роботов и живое общение, а у большинства уже органов ввода-вывода никаких не осталось, всё по сети.
— Откуда у них питание?
— Я так поняла — где-то ядерный реактор. Надо бы проверить излучение. То есть, конечно, какой-то спонсор из числа людей у них явно есть. Ну и кто-то же занимается тем, что свозит все обломки роботов в эту дыру. Я предполагаю, что это микронации, Авалон-10 и Авалон-30, кто-то из этих, они тоже культисты.
Дина осеклась, взглянув на мужей тётушки Люсинды. Те даже ухом не повели — видно было, что они не реагируют на подобные сравнения.
— В общем, прошли мы через все залы, я достала кислородную маску даже — дышать становилось нечем. В общем, привели меня к Мозгоматери. Так они это назвали и добавили, что это «одна из реплик Верховной Настоятельницы». Куча штук с проводами, бошка роботётки и стул перед ней. Протянула ко мне манипулятор со шлемом и говорит: «Мне нужно проверить, не врёшь ли ты мне». Страшно было! Думала — вдруг мне мозги запечь решили. И что бы вы думали⁈ А? Я всё то же самое, блин, начала рассказывать! По второму кругу всё то же, что рассказывала этим двум стражницам!
— Хитрые. Проверяют степень совпадения, не соврала ли где.
— Ну, где-то я, наверное, привирала, да. В первый раз я сказала, что мы из профсоюза контрабандистов, назвала «экспедиторами», во второй раз созналась. Потом попыталась в политику — сказала, что война надвигается, зачем нам это нужно, почему это нужно Челябинску и всему сектору, и всё такое. Она и говорит, дескать, гладко стелишь, ровно рассказала всё, и даже то, что на Челябинск работаем — прощаем, потому что цель выглядит… как это они сказали… благообразной. Иди, говорят, к свидетельнице упомянутых тобой событий.