На этот вопрос не отвечалось. Но я охотно уверял весь окружающий мир в том, что всё происходит само, естественно.
«Ненадолго! Хотя бы ненадолго! Хорошо?» – пел я и договаривался с миром в незримых волнах. И во всём звенело согласие.
Пролетела неделя незаметно. Молитвы в храме лились мягко, радостно. Я находился в полной уверенности и почти не следил за тобой. После литургии ты, благодушно улыбаясь, покинула храм. Я догнал тебя уже за метро – погода располагала к пешей прогулке. Когда ты обернулась, благодушие так и оставалось на лице – ты была хорошо настроена.
– Галя, вы были на здешнем балете? – спросил я, не давая тебе опомниться. – Это, конечно, не Большой и не Мариинский, но хореограф здесь тоже с мировым именем.
– Да, я уже видела «Отелло», – без всякого восторга ответила ты.
– Но это совсем не то. Это современная постановка, и вам наверняка не понравилось, а есть другой балет. Вот возьмите: «Щелкунчик» хоть и в новой постановке, но в классическом стиле, – я протянул тебе два театральных билета: – Сходите с какой-нибудь подругой.
На добродушном лице проступила растерянность и тут же сменилась горделивым возмущением.
– Нет, я не возьму. Спасибо, но я не пойду.
– Галя, пожалуйста. Это же ничего особенного. У меня оказались эти билеты, а я уже раза три его смотрел.
– Тогда давайте я заплачу за один билет.
– Ну, зачем? Возьмите оба просто так.
– Нет, я куплю у вас один.
– Ну а куда я второй дену? Вы же подумаете, что я второй для себя приберёг, поэтому возьмите оба. Чтобы вы были уверены, что я не окажусь рядом.
– Я вообще ничего не возьму. Отдайте кому-нибудь другому, – поставила точку ты и прибавила ходу.
Я терял уверенность в себе: совершенно не предполагал, что билеты придётся чуть ли не навязывать. Пришлось идти на компромисс:
– Хорошо, хорошо! Берите один, а на второй я найду вам какую-нибудь девушку. Хотите, я отдам его Марэн – той маленькой блондинке из кафе «Моно», которая в театральном учится?
Я с облегчением отдал тебе билет. Ты же, чтобы поскорей забыть о такой уступке, сразу предупредила:
– Это в последний раз я вас выручаю. Больше мне ничего не дарите: никаких билетов. Я сама по студенческому могу недорогие билеты доставать. Обещаете?
– Обещаю.
Вопрос «обещаете?» в будущем стал одним из самых употребляемых в твоих обращениях ко мне: «Обещаете больше не дарить мне билетов? Обещаете больше не сажать берёзу? Обещаете больше не приходить в общежитие? Обещаете не рисовать на асфальте птичек?». Этими обещаниями ты ограничивала всякие попытки что-то для тебя делать, поэтому я уклонялся от них как мог и сопротивлялся тем, что вспоминал евангельское «не клянись вовсе». Но несколько раз я всё же давал тебе обещания и, должен признаться, в большинстве случаев их не сдерживал.
Новое воскресенье – новые проводы. Ты снова говорила о Боге, о том, что лишь на него можно полагаться в жизни и что даже хирурги на операциях уповают на божью помощь.
– Вам знакомо состояние беспомощности, когда никто, даже самые близкие не могут тебе помочь, и из всего, что есть, остаётся лишь Бог?
– Вы о чём, Галя?
– Так, ни о чём. Забейте, – оборвала ты.
«Забейте» тоже твоё частое слово – когда ты вдруг решаешь, что не нужно ничего продолжать рассказывать, то обрываешь речь именно так.
– Марэн сказала, что балет был красивым, – перевёл я разговор в иное русло.
– Да. Сразу три балерины поочерёдно играли главную роль. Одна совсем юная.
– Когда вы в последний раз были дома?
– Почти четыре года не была. Мне даже стыдно. Но я уже скоро поеду – на Новый год.
Ты рассказала, как с восьми лет вместе с сестрой училась в разных музыкальных интернатах, то в одном, то в другом городе, и дома бывала редко. И даже в интернате нечасто виделась с сестрой – она жила на другом этаже. Восемь лет училась в Москве и уже четвёртый год в нашем городе. Странно, что я увидел тебя совсем недавно.
– Галя, я тоже лечу домой на Новый год. Вам что-нибудь привести из Москвы?
– Нет, мне ничего не надо, у меня всё есть.
– Галя, но я многим что-то привожу. Лекарства, например. Вам лекарства не нужны никакие?
Ты замялась и вспомнила:
– Привезите мне драже «Вечернее» в пузырёчках. Одну, нет, две упаковки. Если вам нетрудно, конечно.
Я обрадовался, что что-то могу сделать для тебя и стал вытягивать из тебя ещё какие-нибудь пожелания:
– Так. Что ещё? Вспоминайте, Галя, что можно легко достать в Москве, а здесь невозможно?