— Ты сказал, что тебя нельзя убить и покалечить, но как же твой глаз и многочисленные шрамы?
Мехилар глянул на свои руки.
— Большую часть шрамов я получил в юности, когда еще мать была жива. О тех войнах мало кто сейчас знает, но они были. Эксихора не всегда была такой, какой мы ее знаем сейчас. Раньше она кишила дикарями, нечистью и скорпскими тварями. Воевать приходилось не только мне, но и простым людям.
— Скорпские твари и нечисть? — удивленно вскинула брови я.
— Да, но это не самые приятные истории.
— Так как ты потерял глаз, если на самом деле неуязвим?
— Глаз я потерял до того, как было создано пророчество. После его возникновения все в моей жизни поменялось. Я стал сильнее и выносливее. Маврита видимо это сделала специально, чтобы убить меня мог лишь ребенок из пророчества специальным оружием.
Я задумчиво потерла подбородок.
— То есть если я сейчас попытаюсь тебе порезать, то с тобой все будет в порядке?
Мехилар усмехнулся и достал из-за пояса охотничий нож. Я напряглась, но он направил лезвие на свою ладонь и сделал глубокий надрез. Хлынула алая кровь. Я разинула рот: могу поклясться, что он порезал себя до кости, но на лице короля не дрогнул ни мускул. Спустя несколько секунд рана стала затягиваться на глазах и уже спустя минуту даже следа от нее не осталось.
— В первый раз, когда мы гуляли, ты набросилась на меня и сломала нос, помнишь?
— Да, — махнула я головой.
— Я сам поставил кость на место и уже через несколько секунд у меня все срослось.
— А если тебе обезглавить?
Мехилар удивленно посмотрел на меня?
— Гипотетически… — добавила я.
— Лезвие сломается о шею, — прищурившись, произнес он.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, — замялся он, — после «Кровавых недель»[1] я был несколько столетий не в себе. Чудил по-разному, пытался наложить на себя руки, но все было бесполезно. Тогда ко мне явились Цудаир и Дальяна. Они сжалились надо мной и создали специальное заклятие, благодаря которому, я мог погружаться в долгий сон и пробуждаться вновь.
Я смотрела на него, не веря своим ушам.
— Раз в пятьсот лет Цудаир отправляет меня, в так называемую спячку, примерно на двадцать лет. Пробуждает меня Дальяна. Пока я отсутствую, дела королевства ведут мои генералы под присмотром богов.
— С чего боги оказывают такую честь? — поинтересовалась я.
— Из-за моей матери. Ее все уважали. Двадцати лет мне достаточно, чтобы отдохнуть и отогнать безумные мысли. Пробуждение для меня, как новое рождение.
— И когда у тебя планировалась следующая «спячка»? — скептически спросила я.
— Примерно через двести лет, но я надеюсь, мы за это время найдем кинжал и источник, и я смогу отдохнуть уже в Бескрайних Пустынях.
— А твои люди знают, что ты… эм… спишь по двадцать лет?
— Не все.
— Ты не боишься, что на Раксаран нападут во время твоей отлучки?
Мехилар рассмеялся.
— Покажи мне этого безумца, Ламара. Меня в любую секунду можно разбудить. Мне не нужно будет время, чтобы искупаться в купели и привести себя в порядок. Я в одно мгновение разорву на куски любого, кто станет угрозой моему королевству.
— Я думала меня уже ничем нельзя удивить, — прошептала я.
Мы молчали несколько минут.
— Как ты потерял глаз? — неожиданно спросила я.
Мехилар сглотнул, грустно улыбнулся и посмотрел вдаль.
— Я расскажу тебе эту историю, но в другой раз, ладно, львенок?
— Но почему? — надула я губы.
— Найдем для этого подходящее время.
— Почему тебе его не вылечили? — не сдавалась я. — Разве у тебя не было лекарей, которые бы могли тебе помочь?
— Были, конечно, но я не захотел.
— Почему? — округлила глаза я.
— Этот глаз и шрам вокруг него – напоминание моего позора. След моей самой худшей ошибки в долгой жизни. Я не стал лечить глаз, чтобы помнить, что не все в этом мире можно легко исправить.
Я пораженно смотрела на короля Раксарана. Сейчас передо мной сидел совсем другой человек. Простой мужчина, со своими трудностями, проблемами, травмами, радостями и слабостями. Во мне зародилось непреодолимое желание коснуться его руки, и я не стала сопротивляться. Кончики моих пальцев пробежались по его грубой коже. Мехилар посмотрел на меня, слабо улыбнулся, поднес мою ладонь к губам и запечатлел поцелуй.