— Я вас внимательно слушаю.
— Как я могу к вам обращаться?
— Артём. А какой второй вопрос?
— А я — Марина. Второй вопрос — мы можем перейти на «ты»? Без секса и брудершафта.
— Можем. Не амикошонства ради, а удобства для. Границы расставлены, но тет-а-тет на «ты» удобнее. Прошу за мной, Марина, на поздний ужин.
Вход в столовую оказался под лестницей.
— А что сегодня на ужин? — спросила она, усаживаясь на ближайший к двери стул в торце стола. Стол, как и вся мебель в гостинице, был добротный, из массива дерева.
— На ужин сегодня свиная отбивная с горшком. Ты же не веган?
— А если да?
— То тогда только горошек. И кофе могу сварить в турке.
— Кофе — да, веганству — нет. Я сегодня голодная, выдай срочно мне мою порцию.
Он поставил перед ней тарелку, положил нож и вилку, рядом поставил блюдце с чёрным хлебом. Себе сервировал с другой стороны стола — стол был на восемь персон.
— Какими судьбами к нам? Или за едой лучше не отвлекать?
— Ум-мум-мум. — Она проглотила и ответила. — Извини, я такая голодная, и не только до секса. Давай все беседы во время кофе. Мы же никуда не торопимся?
— Я так вообще никуда. Приятного аппетита.
Она только кивнула, энергично работая челюстями.
Артём ел размеренно, только один раз отвлёкся, чтобы снять закипающую турку.
Через пять минут он уже наливал кофе ей в чашку.
— Итак. Ты. Тут. Зачем?
— А может, я судьбу свою искала и влюбилась в тебя с первого взгляда? Поверишь?
— Конечно нет.
— Почему?
— Ну, кто я и кто ты.
— А кто — ты?
— Я — мужчина на пороге шестого десятка лет, который уже успел одичать за долгие годы вынужденного отшельничества.
— А я? В твоих глазах?
— Молодая, сексуальная женщина, без лишних проблем и комплексов. Скорее всего, привыкла, что стоит только подмигнуть, и любой мужчина будет у твоих ног.
— Не угадал. Я просто тоже изголодалась. Есть железное правило — с клиентами не спать, а другие мужчины меня чураются.
— Почему?
— Потому что понимают, что я их насквозь вижу. Я — психолог.
— Плохой, стало быть, психолог. Меня-то ты насквозь не видишь.
— Ты, да, ты — странный. Но скоро я тебя пойму. За пару дней, ну, максимум за три.
— А куда ехала?
— А никуда. Люблю ехать ради дороги. Просто садишься за руль и едешь, пока голова не прочистится. А потом разворачиваешься и едешь домой.
— А где дом?
— Там, в ближнем замкадье.
— Далеко же ты заехала сегодня.
— Далеко и надолго, видимо. А у меня даже и вещей нет с собой.
— Поспишь в халате, утром найду тебе что-нибудь.
— А можно я буду без халата спать? И с открытой дверью?
— Да как тебе угодно. У меня тоже правило — с клиентками не спать.
— А с клиентами?
— Фу. Не шути так больше.
— Спасибо за ужин. И за кофе.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его в уголок рта, но он подставил щёку.
— Просто «спасибо» вполне достаточно. Тем более что еду и ночлег включу в счёт.
— Сумму обсудим завтра? А то глаза слипаются.
— Приятных снов.
Она обернулась в дверях, но он уже убирал со стола и не видел.
Второе дождября
— Доброе утро, — сказала Марина, спускаясь по лестнице.
Она опять была в халате на босу ногу.
— Доброе утро. Так и не нашла тапочки?
— Даже не искала. Мне понравилось ходить босиком, если тебя не смущает.
— Меня — не смущает. Лишь бы тебе было комфортно.
— Мне — комфортно, у тебя чисто. И ходить босой приятно. Забытое удовольствие детства. У бабушки были деревянные полы, и я всегда у неё бегала босиком. Завтрак будет?
— А что бы ты хотела?
— Поридж с ежевикой и стакан смузи из сельдерея.
— Перетопчешься, — он посмотрел на неё с вызовом. — Овсянку могу сделать завтра, но только на воде и без ягод. Блендера нет, сельдерея нет. Есть только кофе и яйца. Яичницу будешь?
— Как ты сказал? «Перетопчешься»? Интересная фраза, я запомню, спасибо. Тогда мне глазунью из двух яиц, с непрожаренными желтками и зелёным луком. И хлеб. У тебя вчера был вкусный хлеб.
— Я сам пеку. Специально для тебя подам вчерашний. Спускайся на завтрак через пятнадцать минут.
— Так я вроде уже, это самое, спустилась. Хочешь меня наверх загнать?
— Ага.
— Я мешаю?
— Все, кто не помогает — мешают, отвлекая.
— Хочу помочь.
— Тогда за мной.
Артём решительно прошёл в столовую, Марина просеменила следом. Вход в кухню оказался за занавеской в столовой.