Корабль не прыгнул в гипер. Он не ускорился. Он… сместился.
Мир за иллюминатором дернулся вбок. Торпеды "Химеры", летевшие точно в нас, прошли там, где мы были долю секунды назад, и унеслись в пустоту "Темного рукава".
Это не был маневр. Это было локальное редактирование реальности. "Ключ" не уводил корабль от торпед. Он переместил точку пространства, в которой мы находились, на сто метров влево.
Это требует огромной энергии, — прокомментировала мысль в моей голове. — Повторить не удастся. Реактор почти расплавлен.
"Уборщики" на "Химере" тоже поняли, что произошло. Их корабль замер, явно переоценивая ситуацию. Они столкнулись не с потрепанным курьером. Они столкнулись с самой аномалией, которую хотели уничтожить.
Они не единственный наш враг, — напомнил "Ключ".
И тут я увидел. Тот проблеск другой Галактики, что я заметил в Нулевой Точке, был не глюком. Она приближалась. Нет, не так. Пространство между нами и ею стремительно сокращалось. "Темный рукав", эта зона пустоты, оказался не просто дырой, а своего рода демилитаризованной зоной, буфером между двумя мирами. И мой отказ активировать "Дверь" нарушил какой-то древний пакт. Буфер исчезал.
Я был в уникальной и до идиотизма ужасной ситуации. С одной стороны — "уборщики", которые хотят меня уничтожить, чтобы похоронить прошлое. С другой — неизвестная угроза из другой вселенной, которую я, по всей видимости, только что разбудил. И посреди всего этого — "Ключ", паразит в моем сознании и в моем корабле, который ведет свою собственную игру, цель которой — выжить любой ценой, используя меня как заложника.
Я больше не был ничьим союзником. Я стал нежелательным третьим элементом, аномалией для всех.
"Куда мы летим?" — спросил я, понимая, что вопрос риторический.
Туда, где можно починиться и пополнить запасы энергии, — ответил "Ключ". — А затем найти способ завершить начатое. Либо через тебя, либо через другого носителя.
"И где же это 'туда'?"
На навигационном экране, который до этого показывал лишь пустоту, зажглась одна-единственная точка. Она находилась за пределами "Темного рукава", в моей родной галактике. Это была ничем не примечательная система с желтым карликом, на задворках цивилизации.
Порт-Оазис, — пояснил "Ключ". — Нейтральная территория. Центр контрабандистов, наемников и информационных брокеров. Там можно затеряться. И найти инструменты.
"Инструменты для чего?"
«Чтобы отделить меня от тебя. Или тебя от меня. Это зависит от того, кто первый найдет способ.»
План был циничным и отчаянным. "Ключ" понимал, что я больше не добровольный помощник. Я стал его тюрьмой. И он летел в единственное место, где у него был шанс из этой тюрьмы сбежать, — в самый большой и грязный муравейник галактики. А "уборщики" и новая, неведомая угроза, несомненно, последуют за нами.
Моя тихая, предсказуемая жизнь не просто закончилась. Она превратилась в свою полную противоположность. Я больше не перевозил грузы. Я сам стал грузом.
Опасным. Нестабильным. И с правом голоса, которое у меня отчаянно пытались отнять.
"Ладно," — сказал я вслух, глядя на удаляющуюся "Химеру" и на разрастающееся сияние чужой галактики. — "Поиграем".
Глава 15. Крыса в лабиринте
Порт-Оазис не спал никогда. Его жизнь была гулом тысяч вентиляционных систем, калейдоскопом неоновых вывесок на десятках языков и вечным движением в его металлических артериях-коридорах. Вверху, на "Палубах Адмиралов", воздух был чист, свет ярок, а сделки заключались за столиками панорамных ресторанов. Внизу, в "Трюме", воздух был густым и пах дымом, пережаренными специями и отчаянием. Здесь свет был тусклым и цветным, а сделки скреплялись рукопожатием или, чаще, быстрым ударом в темном углу.
Киана считала "Трюм" своим домом.
Ее мастерская "Точный разрез" была втиснута между лавкой торговца галлюциногенными лишайниками и тотализатором на тараканьих бегах. Дверь постоянно норовили пометить своими символами то долговые коллекторы, то вербовщики в очередной мутный культ. Киана просто стирала метки растворителем. Она была частью этого хаоса, но не принадлежала ему. Она была наблюдателем. Информационной крысой, которая знала все норы, все ходы и выходы в этом лабиринте.
Она как раз заканчивала работу, когда в дверном проеме нарисовалась громоздкая фигура оркианца Грома. Его лицо, похожее на потрескавшийся валун, выражало крайнюю степень нетерпения.
"Готово, ведьма?" — пророкотал он, его голос был подобен скрежету камней.