"Ты бы что выбрал?"
Пауза. Компьютер не был рассчитан на такие вопросы. "Мои директивы основаны на логике и оценке вероятностей. Выбор между бесконечным существованием и гарантированным уничтожением аномалии не имеет логического решения, так как оба исхода меняют начальные условия задачи до неузнаваемости".
"Вот и я о том же," — усмехнулся я. — "Спасибо за помощь, Лазарь".
Я сделал последний глоток кофе. Он уже остыл. Все остывает. Все заканчивается. Таков закон.
Но что, если хотя бы один раз попробовать его нарушить? Не ради великой цели. А просто из упрямства. Из простого человеческого любопытства. Чтобы увидеть, что же там, за занавесом.
Я протянул руку к навигационной консоли. Пальцы замерли над экраном. Страх против надежды. Конец против вечности.
Мой выбор.
Я ввел координаты. Те самые, из карты "Ключа". Курс в "Темный рукав".
"Капитан, вы подтверждаете курс в сектор без навигационных данных?" — голос Лазаря был безупречно ровным.
"Подтверждаю, Лазарь," — сказал я, и мой голос не дрогнул. — "Полетели".
"Случайный попутчик" плавно поднялся с платформы. Беззвучно открылись гигантские створки дока. Наш маленький, идеально отремонтированный корабль вынырнул из тишины убежища и снова погрузился в ревущую бурю Тифона-3, устремляясь к звездам.
К последнему пункту назначения.
Глава 8. Беззвездная ночь души
Переход в "Темный рукав" не сопровождался спецэффектами. Не было ни вспышек, ни тоннелей света. Просто в один миг звезды исчезли.
Они не погасли, не удалились. Они просто закончились. Представьте, что вы смотрите на черную бархатную скатерть, щедро усыпанную бриллиантами, и вдруг видите четкую, ровную линию, за которой бархат абсолютно, первозданно чист. Эта пустота была не просто отсутствием света. Она ощущалась как активная, всепоглощающая сила. Дыра в ткани реальности.
"Лазарь, отчет," — мой голос в звенящей тишине рубки прозвучал чужеродно.
"Все системы в норме, капитан. Но... внешние датчики не фиксируют ничего. Абсолютный ноль. Ни реликтового излучения, ни тахионных следов, ни гравитационных флуктуаций. Согласно моим приборам, мы находимся в месте, которое физически не может существовать".
"Добро пожаловать домой," — пробормотал я, обращаясь к контейнеру в трюме.
Дни пути слились в один бесконечный серый сумрак. Время здесь, кажется, текло иначе. "Случайный попутчик" летел идеально. Ни одного сбоя. Ни одной тревожной лампочки. И эта безупречная работа пугала меня больше, чем все его прежние поломки. Корабль больше не был моим старым, ворчливым компаньоном. Он стал бездушным инструментом, идеальной капсулой, несущей меня через небытие.
Я пытался спать, но сон не приносил отдыха. Мне снились пустые коридоры базы на Тифоне-3, и высокие, светящиеся существа, которые распадались в пыль с выражением немого удивления на лицах.
Я часами сидел в капитанском кресле, глядя в эту непроглядную черноту. Иногда я заговаривал с "Ключом". Мысли, которые я раньше прятал за сарказмом и кофеином, теперь лезли наружу.
"Ты помнишь их?" — набрал я однажды ночью на инфопаде. — "Своих создателей. Не как концепцию. А... как они смеялись? Или о чем они спорили?"
Ответ был долгим.
"Память — это структурированная информация. Но есть и другая. Эхо. Я помню их эхо. Одно из них любило наблюдать, как кристалл растет в насыщенном растворе. Оно называло это 'упорядоченным чудом'. Другое создавало звуковые волны, которые заставляли пыль собираться в сложные узоры. Они были... художниками энтропии. "
"Художниками распада? Звучит зловеще".
Не все, что заканчивается, зловеще, Алекс. — впервые "Ключ" обратился ко мне по имени. Это было... странно. — Ваши закаты — это смерть дня. Ваши симфонии — это путь звука к тишине. Ваши жизни — это красота в своей конечности. Они это ценили. Но они боялись забвения.
И в этот момент я его почти понял. Не программу, не артефакт. А последнее эхо цивилизации, которая так отчаянно хотела, чтобы ее помнили, что рискнула постучать в самую страшную дверь во Вселенной.
На пятый день полета через ничто Лазарь нарушил тишину.
"Капитан".
"Что там? Неужели нашел захудалый астероид?" — вяло спросил я.
"Нет. Я зафиксировал гравиметрический след. Очень слабый, на самой границе чувствительности. Это тахионный след от гиперпрыжка".
Я напрягся. "Уборщики"? Они нас нагнали?"
"В том-то и дело, капитан. След не позади нас. Он впереди".
Я уставился на тактическую карту. Пустое пространство. И крошечная, едва заметная точка, обозначающая место предполагаемого выхода из прыжка. Прямо на нашем курсе.