В одной нашей пословице говорится, что раз пошел ты в лес, там, мол, и проведи день. («Рохьове араб къойила рохьобго т1обит1ейила»). Раз мы с тобой подняли тему о Шамиле, так давай продолжим ее. На этот раз я хотел бы рассказать о случившемся лично со мной в связи с юбилеем имама.
Почти за год до юбилейных торжеств Министерством культуры Дагестана, ГТРК «Дагестан» и фондом им. Шамиля был объявлен конкурс на лучшую песню об имаме. Тут же ко мне обратился известный композитор М. Гусейнов. Он сказал, что готов совместно со мной, создав такую песню, участвовать в этом престижном конкурсе. Поблагодарив за лестное предложение и вежливо возразив, я сказал, что высшее чиновничество республики крайне настороженно относится к моему имени и это может помешать не только ему, но и другим участникам конкурса. Композитор убедил меня в том, что отобранные для конкурса произведения будут под шифром и никто не будет знать авторов той или иной песни. Я согласился. А конкурс состоялся в сентябре 1997 года. Тайное голосование привело к тому, что жюри присвоило песне на мои слова (музыка М. Гусейнова) первое место. Но об этом стало известно только тогда, когда открыли конверт с шифром. Уже было поздно предпринять какие-либо меры для искажения результатов конкурса. Несмотря на это, кроме еженедельника «Новое дело», ни одна газета республики, ни радио, ни телевидение не осмелились что- либо писать об ими же всеми заранее громогласно заявленном конкурсе. Единственное условие, выполненное со стороны организаторов конкурса — это то, что песня эта на самом деле была исполнена большим хором, состоявшим из 120 человек и 60 оркестрантов, разумеется, без упоминания моего имени. Конферансье торжественно сообщил, что исполняется песня М. Гусейнова. Но ни он, ни все те, кто заняли вторые и третье места ничего не получили — ни конверты с деньгами, ни медали с удостоверениями. Даже их обращения в судебные органы остались без реагирования.
В конце концов? они нашли виновного в их беде — это я. Оказывается, в том конкурсе участвовал еще один поэт, крупный чиновник. Но ему не досталось места даже среди поощрительных. Это и привело не только членов жюри, но и верхние слои властей в замешательство. И единственный выход из создавшегося положения они нашли в умолчании. Зная о благоговейном отношении многих несведущих людей в поэзии к этому поэту-чиновнику, я не называю здесь его имени. Но факт остается фактом — конкурс состоялся. Вот документ, т. е. вырезка из газеты «Новое дело» от 12 сентября 1997 года. Пожалуйста, прочти ее для себя.
Песнь об Имаме
Подведены итоги конкурса на лучшую песню об Имаме Шамиле, объявленного ГТРК «Дагестан», Фондом им. Шамиля и Министерством культуры республики в феврале нынешнего года.
На соискание главной премии было представлено 15 произведений. Из них непосредственно на конкурс приемная комиссия выбрала восемь. В состав жюри вошли музыковед Ирина Нахтигаль, солистка Даггосфилармонии Зарифа Абдуллаева, доцент музыкального факультета ДГПУ Абусупьян Аликараев, художественный руководитель эстрадно-духовного оркестра Министерства культуры Магомед Абакаров, художественный руководитель симфонического оркестра ГТРК «Дагестан» Шамиль Ханмурзаев, художественный руководитель хора ГТРК
Рамазан Гаджиев и художественный руководитель оркестра народных инструментов Новруз Шахбазов. Решение принималось тайным голосованием. Две поощрительные премии получили песни «О Шамиле» (муз. Н. Тагирова, сл. К. Ханмурзаева) и «Имам Шамиль и Генубские скалы» (И. Ибрагимов, А. Сулейманов), на русском и аварском языке соответственно. Композиторы получили по 250, а поэты — по 100 тысяч рублей.
На третьем месте — три песни: «Слово о Шамиле» (К. Шамасов, Р. Адамадзиев, даргинский язык), «Имам Шамиль» (Н. Ибрагимов, Ш. Варисов, аварский язык) и «В сердцах народа» (М, Гусейнов, Р. Нагиев лезгинский язык). Композиторы получили по 800, а поэты — по 200 тысяч рублей.