С тех пор утекло немало воды. Мне все еще кажется, что замысел Абу-Бакара и К0 был не такой уж глубокой тайной для Омар-Гаджи. Природная прозорливость не могла его подвести. Видимо, вера в авантюру Кота в сапогах (так называл он Ахмедхана) завела его в цейтнот. Как бы то ни было, «Открытое письмо» действовало по-своему: оно давало обильную пищу для сплетен и анонимок. В основном они кружились вокруг имени Абу-Бакара и Расула, некоторые из них не обошли и моего имени. Например, одно анонимное письмо убеждало читателей в том, что: «этот Адалло является известным всему Дагестану хулиганом, а не поэтом». Чтобы никто не сомневался в правдивости написанного, там же был приведен факт моего нападения на квартиру тогдашнего мэра Махачкалы Кажлаева Н. Г. Описание хулиганства начинается со сломанной входной двери, разбросанной утвари, хаоса и т. д. Главное направление содержания анонимки заключалось в том, что нападение было совершено не на какого-либо рядового, а на крупного представителя советской власти. В конце письма вопрос — почему он сидит в Союзе писателей, а не в тюрьме? Этот аноним — лукавец и подлец, знал, что мэр города являлся моим тестем, о чем он хитроумно промолчал. Дверь, действительно, я сломал.
Но не для тигрового прыжка на сидящую в квартире советскую власть, а чтобы сменить ее на новую и прочную. Я же помнил, кого с собой привел в дом мэра и, шутя, кому рассказывал о собственноручной смене старой двери на новую.
Другая «утка» поспешила вить себе гнезда на страницах даже районных газет. Она, «утка» эта, сообщила горцам о важной пакости, совершенной мною. Оказывается, ради получения гонорара в сумме каких-то там трехсот рублей будто я написал статью, где обозвал своего друга — поэта собачкой. Ну и ну! Вообще возможно ли отмыться от словесного поноса этих действительно вездесущих уток?!. .
История «статьи-собачки» такова. Когда появилось в печати «Открытое письмо… », члены секции решили пригласить к себе юристов, положить перед ними документацию секции и составленный ими юридический документ вместе с «письмом» сначала обсудить на секции, после чего выводы юристов и решение заседания секции в качестве ответа представить для публикации гл. редактору журнала «Советский Дагестан», и, если они через тот же журнал не извинятся, то обратиться к прокурору с просьбой расследовать «факты» указанные в «Открытом письме… ». Так и сделали. Но тот и другой своим глухим молчанием отвергли нашу просьбу (напоминаю, то было время Умаханова). Оставалось одно — перевести на аварский язык текст, подписанный юристами. Таким образом он был опубликован в журнале «Гьудуллъи» и озвучен по аварскому радио. Вот это-то и взбесило «примкнувшихся» к Абу-Бакару и К. 0 С первой буквы до последней точки мелочное клеветническое их «Письмо… » вызвало только досаду, да усмешки. Оно было написано в ехидно-наглой манере Ахмедхана. Во всяком случае — его редакторская рука не могла не пройтись по нему.