Понимаете ли вы, для чего я привел этот пример? А вот для чего. Когда-то вы перевели на русский язык мои стихотворения. Скажу прямо — перевели не так плохо. Я их печатал в своих книгах вместе даже с переводами Ю. Кузнецова, Ст. Куняева, Плисецкого. Почему же я в дальнейшем перестал сотрудничать с вами? Потому, что вы, набив руку на моих произведениях, жадно бросились переводить все, что попадет под руку. И все, что попадало вы подгоняли под одну гребенку. Что только стоят переведенные вами и чрезвычайно богато оформленные 38 или 40 томов (!) одного высокопоставленного чиновника, олигарха со множеством магазинов, ресторанов и других крупных доходных заведений? Они изданы не в Махачкале, а в С. Петербурге. Почему?
Из всего этого я сделал вывод: вы, далеки от истиной поэзии. Вы, на мой взгляд, -ремесленник. И ваши грезы — деньги, деньги, деньги. Не поэзия привела вас в Дагестан, а замужество и, конечно же, в основном не без моего жизненного легкомыслия вы оказались у золотой жилы, из которой и поныне жадно черпаете земные блага. Золотой жилкой стал для вашей семейки и Р. Гамзатов, которого вы называете не иначе, как кумиром планеты XX века. Конечно же, он ведь взращивал себе подобных преемников. Результат — ваш муж, бывший или настоящий, я не знаю, — стал председателем СП, вы являетесь его заместителем, а сын, не имеющий отношения к литературе — член Союза писателей России. Он же, ваш сын, незнающий ни один язык Дагестана, сидит в кресле главного редактора всех выходящих на национальных языках художественных журналов республики. Если кто-то вдруг спросит вас: как вам все это удается, вы же не скажете ему, что будучи украинкой или там иной национальности выдаете себя за русскую. Ох, как вы этим при ссоре когда-то напугали своего «кумира XX века». «Бывало и я с ним ссорилась, как и другие» — пишете вы в своих «мифах». Какое нежное воспоминание! А стакан с водой, который при ссоре полетел в его рожу? Ох, извините, в лицо?!.
Мне довелось работать со многими подстрочниками Адалло, как и с подстрочниками Кадрии и других талантливых дагестанских поэтов. И не было в них ничего такого глобально-философского, чтобы подняло поэзию Адалло на недосягаемую высоту. И даже совершенные переводы Юрия Кузнецова не спасли его творчество в целом:
«На высокой вершине
Я воду прозрачную пил.
Среди света и сини
Я слезы горючие лил.
Под ногами открылась
Свистящая бездна моя
И в глазах помутилось,
И горько я плакал друзья».
Не понимаю, почему автору статьи эти довольно банальные поэтические раздумья кажутся необыкновенно гениальными, но он с пафосом достойным лучшего применения продолжает: «… благодаря Кузнецову Адалло открылся русскому читателю как поэт философского склада ума. И в этом он оказался сильнее Гамзатова, которого власть ещё в 1950-е годы выбрала на роль первого поэта Дагестана. Одно не учли Адалло и Кузнецов — деловую хватку Гамзатова и его ближайшего окружения. Гамзатов оказался опытным царедворцем и искушённым интриганом. Он всегда хотел быть на Олимпе только один. Став ещё при жизни своего рода витриной Дагестана. Зорко следил за тем, чтобы рядом не появились мощные конкуренты. Одних он убирал со своего пути травлей в печати, других развращал незаслуженными почестями, вокруг третьих организовал заговор молчания.
Он был инициатором многих Дней литературы в Москве, Ленинграде, Волгограде и других городах и союзных республиках страны. Он был человеком с мощным чувством державности. И это многих раздражало.
К сожалению, мне приходится повторять написанные вами черным по белому лживые слова: «Мне довелось работать с подстрочниками Адалло. И не было в них ничего такого глобально-философского, чтобы подняло поэзию его на недосягаемую высоту. И даже совершенные переводы Юрия Кузнецова не спасли его». Возникает вопрос. Какого же дьявола вообще вы взялись за переводы столь негодных для вас моих стихов?! А знаменитый русский поэт Ю. Кузнецов от души перевел их. Видно, даже это вам ничего не говорит? Потрясающе! В отличие от вас председатель СП и муж (?) ваш М. Ахмедов вот как отзывается о моем творчестве: «… произведения Адалло, которые я с детства знал, читал — это замечательные книги. Они остались и останутся навсегда. Он с первой и до последней книги, каким был замечательным поэтом, таким и остался». Так, кто же из вас прав? Кстати, ни в творческом, ни в личностном отношении я вам обоим не верю. Святость поэзии, парит на недосягаемой высоте, для литературных обезьян и серых ворон изрыгающих всюду всевозможные сплетни в угоду в изобилии порожденных соцреализмом фальшивых кумиров.