Между тем, птице окончательно надоел наездник, и она лихо повернулась в воздухе, идеально совершив классическую фигуру пилотажа — бочку.
Я все же не удержался, пальцы соскользнули с гладких перьев, но все еще сжимались и разжимались, судорожно пытаясь схватиться за воздух, а я уже летел вниз, успев только открыть рот для последнего предсмертного вскрика. И в этот же момент шмякнулся со всего маха об землю, да так, что дух вышибло.
Благо, что-то слегка смягчило удар. Тряпье какое-то… хотя, откуда тут тряпье? Но, наверное, это меня и спасло.
Голова слегка кружилась, но я нашел в себе силы встать на одно колено. Птица не улетала, она делала большие круги в воздухе и, как мне казалось, готовилась к повторной атаке. Вот же неугомонная тварь! Жаль, я ей перья не повыдергивал!
Потом взгляд мой переместился под ноги и, наконец, я понял, что именно позволило мне уцелеть при падении. Это было не тряпье. Точнее, и оно тоже… передо мной лежал скелет, одетый в истлевшую одежду.
Рухнув на него с высоты, я разрушил его относительную целостность, и теперь ребра пробили некогда плотную льняную рубашку, руки отвалились, берцовые кости торчали из сапог, а череп откатился чуть в сторону, уткнувшись в валявшуюся тут же на земле черную широкополую шляпу.
Демоны и святая преисподня! Что же тут произошло?
Но главное я увидел: на бывшей талии скелета болтался ремень, к которому была прицеплена кобура. А из нее торчала мраморно-белая рукоять револьвера.
В этот момент птица стремительно напала в своем стиле — пикируя с высоты и целясь клювом мне в лицо.
Но в этот раз я был готов: отпрыгнув в сторону, я перекатился через голову, резко развернулся и схватил череп, пялившийся на меня пустыми провалами глазниц.
— Бедный Йорик! — посочувствовал я черепу и с силой запустил им в птицу.
Мой импровизированный снаряд угодил ей прямо в лоб и настолько ошеломил не ожидавшую подобной подлости птичку, что она совершила экстренное торможение в воздухе и зависла на месте, взмахивая для равновесия крыльями.
Череп, отлетев, покатился обратно.
Я же, не теряя времени, подбежал к скелету, схватился за рукоять револьвера и потянул его на себя. Оружие было незнакомым, но внешне очень напоминало «Смит энд Вессон», так называемую «русскую модель», с его шестизарядным барабаном и длинным нарезным стволом.
В следующую секунду, взведя левой рукой курок, я навел оружие на птицу, которая вновь начала разгон в мою сторону. Тут же, как и положено, выскочил складной спусковой крючок, ткнувшись мне в указательный палец. Вот только одна проблема — я не успел проверить барабан, заряжен ли?
Спуск был чуть туговат, но бахнуло мощно. В такую крупную цель со столь минимального расстояния сложно было не попасть, но руку дернуло, и я промазал.
Дьявол!
Повторно взвести курок — дело одной секунды. Я шагнул вперед, на встречу птице, обо что-то споткнулся и в этот момент случайно выстрелил.
Удивительно, но пуля угодила птице прямо в глаз — оттуда брызнуло кровью во все стороны, словно я стрелял разрывным патроном, — и тут туша мертвой птицы снесла меня с ног, уронила на землю и придавила всей своей немалой массой.
Как же тяжело! Меня словно прибило бетонной плитой… правда, мягкой и теплой… Но в вопросе: что легче, тонна железа или тонна пуха? Правильный ответ — оба варианта одинаково хреновы!
Я почти не мог дышать и шевелиться. Вдобавок прямо мне на лицо текла кровь. Голова птицы оказалась прямо надо мной. Так и захлебнуться недолго!
Но кровь меня и спасла. Изрядно в ней перепачкавшись, мое тело стало более скользким. Я все еще не прекращал попыток выбраться, крутясь то влево, то вправо, и в какой-то момент мне удалось выскользнуть из-под туши. Сначала я высвободил одну руку, потом вторую — с револьвером, который я так и не выпустил. А дальше дело пошло… и через пару минут я стоял на своих двоих, весь облитый кровью, с оружием в руке и смотрел на труп поверженного врага.
Если бы не револьвер, то… даже думать не хочу об этом.
Одно я понимал четко — мне невероятно повезло! Но подобное везение случается редко, и в дальнейшем, если я хочу выжить, нужно быть осторожнее.
С этим глубокомысленным напутствием самому себе, я отошел от птицы и занялся изучением остатков скелета. Судя по всему, раньше это был мужчина — крупные кости, широкая грудная клетка и практически квадратный подбородок у черепа.
К моему глубочайшему сожалению, одежда усопшего была совершенно не пригодна для дальнейшей носки. Рубашка, жилет и брюки настолько истлели, что рвались при малейшем прикосновении. Это сколько же тело тут пролежало? Или местная жара виновата и ускорила все процессы?