– А насколько далеко это оружие действует?
– Ну, думаю, километров с десяти свободно можно палить по флаеру.
– Тогда надо уходить. И побыстрее.
Фрэнк завернул дротик в перчатку и спрятал в карман. Потом подошел к Скотчу.
– Что потерял, Майкл?
– У меня был кулон. В приюте мне сказали, что он был на мне, когда меня нашли. Это все, что у меня осталось от матери. Понимаете, Фрэнк? Такой простенький, серебряный, в виде лилии. Глупо, конечно. Но он всю жизнь был со мной. Я из-за него раз двадцать дрался.
– Ну давай поищем. Только нам понадобятся фонари.
– Скотч, Фрэнк, что это вы задумали? – Саффони тоже поднялся на ноги. – Уходить надо.
– Собирайтесь. Мы быстро, – отозвался Фрэнк.
Кулон нашелся минут через пять – зацепился за обивку сиденья третьего ряда. Он блеснул серебром в луче фонаря Фрэнка. Тот аккуратно отцепил его и отдал Скотчу.
Скотч не сказал «спасибо». Благодарность была лишь в его глазах. Фрэнку даже показалось, что в них на мгновение блеснула слеза. «Не такой уж он и прожженный циник, наш Майкл, – подумал Фрэнк. – Я его понимаю. Когда теряешь действительно дорогую для тебя вещь, вот уж где отчаяние… Хотя, ценим мы, наверное, не саму вещь, а связанные с ней воспоминания. Глянешь мельком на старую раковину, а перед глазами лазурные волны и сияющая от счастья, совсем молоденькая еще Эллен».
– Фрэнк. Вы остаетесь?
Фрэнк встряхнул головой, отгоняя мерный шепот волн Эгейского моря.
– Я готов! Где мой рюкзак?
Раздался дружный хохот. Тревога и стресс последних минут прорвались в сбитой команде почти истерическим хохотом. Даже Гинз не удержался. Пока Фрэнк мысленно плескался в море, Скотч, оказывается, уже надел на него рюкзак. Погруженный в воспоминания харвестмастер даже не заметил этого.
– Ладно, – вытирая слезы, сказал Гинз. – Пошли.
Скотч протянул Фрэнку его пневматическое ружье.
Открылся аварийный люк, и они вдохнули насыщенный запахом хвои теплый воздух. У Фрэнка с непривычки закружилась голова. Помогая друг другу, экипаж выбрался из подбитого челнока, последним на траву выпрыгнул Джонс. Он боязливо принюхивался и удивленно рассматривал траву. Вокруг стояла тишина. Похоже, люди, которые сбили челнок, и правда были далеко. Будь у них флаер или вертолет, они бы уже оказались здесь.
– Дэн, где мы? – спросил Скотч, оглядывая раскидистые ели.
– Как и планировалось, Карпаты.
Челнок приземлился на склоне горы. Вокруг, насколько хватало глаз, синели в сентябрьском мареве покрытые голубоватыми елями горы. Кое-где в низинах темнели рощи могучих дубов. Вершины зеленели сочной травой полонии. Дэн принялся читать краткую лекцию «О флоре и фауне Карпатских гор».
– Когда-то здесь водились благородные олени. Косули, говорят, даже сейчас встречаются.
– А что это за ягоды, Дэн? – Скотч склонился над колючим кустом с крупными темно-фиолетовыми ягодами, похожими на малину.
– Можешь есть. Это ежевика.
Дэн взял на руки кота и повел отряд по склону горы. Кое-где сквозь траву проглядывал растрескавшийся асфальт. Метрах в пятидесяти они увидели какие-то развалины.
– Теперь вниз. Где-то тут должна быть дорожка.
Дорожка отыскалась быстро. Под сенью старых буков трава росла не столь вольготно. Поэтому здесь асфальт сохранился чуть лучше. Быстро спустившись вниз, друзья вышли к старой железнодорожной насыпи. Тут лес заканчивался. Дэн повернулся и прочитал: «АРТЕК ПРИКАРПАТЬЯ». Ржавые, истлевшие от времени буквы крепились к покосившейся железной арке, сваренной из толстых труб.
– Что это за место, Дэн? – спросил Скотч, задрав голову и разглядывая ржавую надпись.
– Как бы тебе объяснить. Что-то похожее на бойскаутский лагерь.
– А-а-а. Рыбалка, вечерние посиделки у костра, песни, страшные истории.
– Не совсем. Я читал, что это барабаны, флаги и политическое воспитание.
Скотч пожал плечами:
– Ну ладно, пошли?
Из осевшей от времени насыпи еще торчали кое-где полусгнившие шпалы. Гинз озадаченно рассматривал железнодорожную насыпь.
– Теперь такое нечасто увидишь. Куда вы нас ведете, мистер Капрушевич?
– С той стороны от дороги должна быть деревня. Называется Тухля. От нее километров тридцать на запад есть аэропорт и станция трансконтинентальной подземки.
– А ты откуда так хорошо знаешь эти места? – спросил Фрэнк.
– Я когда-то увлекался историей. Золотая Орда, хан Батый, ну и все такое. Прилетали мы сюда на экскурсию.
– Господа, вам не кажется, что надо побыстрее сматываться отсюда? – подал голос Саффони. – Мы тут мило беседуем, а те ребята, что нас сбили, я думаю, времени не теряют.
– Пожалуй, вы правы, Серджио. Торчим тут на открытом месте. Пошли!
Они перешли на бег трусцой.
– Чего-то я не понял… – на бегу спросил Скотч. – При чем тут Золотая Орда? Это же на тысячи километров восточнее!
– Здесь, в этой низине, один из отрядов Бату-хана, или Батыя, как его еще называют, потерпел сокрушительное поражение. Причем они не выпустили ни одной стрелы, ни разу не взмахнули мечами.
– Это как? Продолжай.
– Вон на той горе, – Дэн махнул рукой, – раньше был памятник человеку по имени Захар Беркут. Это произошло в тринадцатом веке.
Монголо-татары в 1241 году предприняли завоевательный поход в Восточную и Центральную Европу. Шли они, как всегда, широким фронтом, несколькими потоками. Один отряд остановился тут лагерем. Естественно, начались их обычные зверства и грабежи. Местные жители, под предводительством этого самого Беркута, тайно возвели на горной речке плотину. Вон там. На самой верхотуре. Терпеливо подождали какое-то время. А потом взяли и пустили воду, утопили весь отряд, как котят. Конечно, это была не такая уж масштабная победа, но для местных жителей это событие навсегда вошло в легенды.
– А вода?
– Что вода?
– Вода куда делась?
– Чего ты пристал ко мне? Откуда я знаю. Ну ушла потом вода. Испарилась!
Запыхавшись, отряд перешел на шаг. Дэн, которому надоело тащить Джонса, посадил кота в рюкзак Фрэнку. Кот поворочался какое-то время, а потом, удобно устроившись, затих. Среди деревьев показались темные скаты крыш.