Консулы рвались в бой. Они были уверены, что, если Ганнибал посмеет сразиться с обеими армиями, его ждет неминуемая гибель. Изо дня в день они выстраивали утром свои войска и ждали: может быть, Ганнибал не выдержит и очертя голову бросится на противника [там же]. Однако и карфагенский полководец не считал, вероятно, свои силы достаточными для подобного дела. Он всячески уклонялся от битвы, которую ему навязывали Криспин и Марцелл, ограничивался мелкими стычками и искал место для засад [Ливий, 27, 26].
Римское командование постепенно начало ощущать нетерпеливое раздражение. Время шло, ничего серьезного не происходило, так и все лето могло миновать, не принеся ощутимого результата. По этой причине, видимо, римляне решили вернуться к первоначальному замыслу Криспина и возобновить осаду Локр. Луций Цинций Алимент, один из римских флотоводцев, получил приказ перевести флотилию, которою он командовал, к Локрам; для блокирования города с суши было решено использовать часть гарнизона, стоявшего в Таренте. Однако Ганнибал своевременно узнал об этом новом предприятии римлян, о нем сообщили Ганнибалу какие-то граждане Фурий. Это само по себе характеризует настроения и симпатии по крайней мере части населения Великой Греции. Пуниец послал 3 000 всадников и 2 000 пехотинцев перерезать дорогу из Тарента к Локрам. Карфагеняне расположились в засаде у подножия Петелийского холма; на них-то и наткнулись римляне, шедшие беспечно, без сторожевых охранений и разведки. Около 2 000 римских воинов были убиты, почти 1 500 попали в плен. Остальных карфагеняне рассеяли и заставили вернуться в Тарент [Ливий, 27, 26].
Между тем Ганнибал, по-прежнему искавший в предвидении неизбежного сражения удобного места для засады, обратил свое внимание на поросший лесом холм между карфагенским и римским лагерями и в одну из ночей послал туда несколько подразделений нумидийской конницы. Консулы Криспин и Марцелл под давлением окружающих также пришли к мысли о необходимости занять этот холм и по предложению Марцелла отправились на рекогносцировку во главе отряда из 220 всадников — фрегелланов и этрусков. Внезапно их окружили нумидийцы, и в короткой схватке Марцелл был убит. Раненый Криспин бежал в лагерь [Полибий, 10, 32, 1–6; Ливий, 27, 26–27]. Ганнибал тотчас же перенес свой лагерь на холм, нашел там труп убитого консула и похоронил его Он вообще желал обнаруживать по отношению к командованию противника своеобразное рыцарство, если употреблять терминологию значительно более позднего времени. Криспин ушел в горы и закрепился там [Ливий, 27, 28]. По версии Аппиана [Апп., Ганниб., 50], Марцелл напал на нумидийских всадников, грабивших окрестности, и погиб, окруженный врагами и брошенный своими солдатами. Тело его Ганнибал сжег, а кости отослал сыну его в римский лагерь.
Гибель Марцелла, хотя бы и в небольшой стычке, и поспешное отступление Криспина создали Ганнибалу определенные военно-политические преимущества, которые он попытался использовать, закрепляя достигнутый успех. Особенно важным казалось то, что в руки Ганнибала попал перстень Марцелла с его печатью, и карфагенский военачальник получил возможность, пока весть о гибели консула не распространилась, рассылать якобы от его имени подложные распоряжения. Он, в частности, отправил в Салапию извещение, что Марцелл в ближайшую ночь явится туда со своими войсками. Но его опередили: Криспин, которому в голову приходили такие же точно мысли, спешно известил все окрестные города о смерти своего коллеги и предостерегал их не верить письмам и распоряжениям, которые могут быть скреплены печатью Марцелла. В Салапии, где власти опасались расправы со стороны Ганнибала и за измену, и за истребление карфагенских всадников, решили прибегнуть к хитрости. Отправив восвояси посла (это был римский перебежчик), они расположили в стратегически важных пунктах города отряды граждан, усилили на стенах караулы, а у ворот сосредоточили отборную часть гарнизона. Поздно ночью, около четвертой стражи, Ганнибал подошел к городу. По требованию римских перебежчиков, находившихся в первых рядах, часовые подняли на относительно небольшую высоту решетку, преграждавшую «проход в ворота, когда около 600 перебежчиков вошли в город, решетка внезапно опустилась, часть салапийского гарнизона бросилась их истреблять, а остальные воины обрушили свои стрелы и дротики на карфагенян [Ливий, 27, 28, Полибий, 10, 33, 7; Апп., Ганниб., 51; Зонара, 9, 9]