Победить Ганнибал уже не мог, но ресурсов для борьбы у него еще хватало. Он, по сути, владел Луканией и Брутиумом, его еще поддерживала Великая Греция, и, что особенно важно, в Таренте стоял пунийский гарнизон. Многое теперь зависело от того, какой оборот примут военные действия в Испании.
Публий Корнелий Сципион Младший
После гибели Гнея и Публия Корнелиев Сципионов смелые действия Луция Марция позволили римлянам сохранить плацдарм к северу от Ибера. Однако сенат отказался утвердить Луция Марция на посту командующего римскими войсками в Испании. Сенат чувствовал себя задетым и даже ущемленным в своих правах из-за того, что какой-то никому не ведомый Луций Марций, не назначенный «отцами-сенаторами», а всего лишь избранный воинами, позволил себе, донося в Рим обо всем происходившем, именовать себя пропретором. Олигархическое правительство Рима видело опасный прецедент на будущее в том, что воины в обход сената вздумали облечь своего избранника полномочиями магистрата [ср. у Ливия, 26, 2]. Поэтому вопрос, кому поручить командование войсками, ранее бывшими под началом Гнея Корнелия Сципиона, было решено вынести на народное собрание [Ливий, 26, 2].
Пока же сенат поручил Гнею Клавдию Нерону, под началом которого было 12000 пехотинцев и 1100 всадников, переправиться в Испанию. Высадившись у Тарракона и пройдя оттуда к Иберу, Нерон принял армию от Тиберия Фонтея и Луция Марция, а затем двинулся на карфагенян [Ливий, 26, 17]. Гасдрубал Баркид в этот момент находился у Черных Камней, между Илитургами и Ментиссой. Его положение было крайне неудачным, и Нерон незамедлительно это доказал, заняв ущелье и преградив Гасдрубалу дорогу. Тогда Гасдрубал пошел на хитрость и предложил римскому командующему начать переговоры: договариваться предлагалось — ни больше ни меньше — о том, чтобы в обмен на свободный проход, карфагеняне вывели из Испании все карфагенские войска. Нерон с радостью ухватился за это предложение, отдававшее римлянам весь пиренейский плацдарм без борьбы, да еще и сразу же после тяжелого поражения и гибели двух полководцев. Переговоры по конкретным вопросам (следовало уточнить условия сдачи городов, сроки эвакуации гарнизонов и вывоза пунийского имущества) Гасдрубал просил назначить на следующий день. Получив согласие, он с наступлением сумерек начал выводить всеми возможными путями свои обозы. На следующий день переговоры продолжились; карфагеняне навязали римской стороне обсуждение стольких проблем, в том числе и вовсе не относящихся к делу, что их решению пришлось посвятить несколько дней.
Тем временем Гасдрубал выводил по ночам небольшими группами свою армию. Наконец, когда почти все уже было сделано, Гасдрубал снова попросил Нерона перенести переговоры, так как, по его словам, в тот день, когда была назначена решающая встреча, религиозные установления запрещали карфагенянам вести какие-либо дела. На удачу карфагенян, пал сильный туман; он позволил уйти незамеченными последнему их конному отряду во главе с Гасдрубалом и даже увести слонов. Когда туман рассеялся, римляне поняли, что их обманули. Нерон бросился в погоню, однако Гасдрубал ушел от боя, и дело ограничивалось небольшими стычками между пунийским арьергардом и авангардом римлян [Ливий, 26, 17].
В Риме тем временем решили увеличить численность армии, сражающейся на Пиренейском полуострове, и послать туда полководца в ранге проконсула, то есть облеченного высшей военно-административной властью. Тут вдруг выяснилось, что никто не стремится занять эту должность — никто, кроме двадцатичетырехлетнего (по Полибию [10, 6, 10], двадцатисемилетнего) Публия Корнелия Сципиона, сына Публия и племянника Гнея Сципионов, которые совсем недавно погибли в Испании. Невзирая на свой непозволительно с римской точки зрения юный возраст, неожиданный претендент был избран, хотя многие и высказывали сомнения, что от этого выбора будет польза [Ливий, 26, 18].
Личность Публия Корнелия Сципиона-сына, будущего победителя Ганнибала, человека, сыгравшего исключительную роль в политической и культурной жизни Рима в конце III — первой половине II в., вызывала пристальный интерес античной историографии. Как бы ни оценивать те или иные рассказы о нем, едва ли можно усомниться в том, что это был в высшей степени незаурядный человек и, бесспорно, один из самых способных наряду с Фабием Кунктатором и Марцеллом полководцев, какими располагала римская армия во время II Пунической войны.
Родился Сципион в 236 или 235 г. в одной из знатнейших римских патрицианских семей, выходцы из которой, как показывают знаменитые элогии Сципионов, в течение многих десятилетий в III–II вв. играли видную роль в политической жизни Рима. Как можно было видеть, отец нового командующего римскими войсками в Испании был консулом в 218 г., когда началась война, а позже вместе со своим братом Гнеем командовал римскими войсками в Испании. Избрание молодого Публия проконсулом можно в связи с этим трактовать как признак того, что ведение войны на Пиренейском полуострове воспринималось как своего рода наследственный удел Сципионов.
Заслуживают внимания некоторые детали рассказа Аппиана [Апп. Исп., 18]. По его словам, выступая в народном собрании, молодой претендент велеречиво говорил о своем отце и дяде и, оплакав их гибель, заявил, что он сам может быть мстителем за них и за отечество; более того, он захватит не только Испанию, но и Африку и самый Карфаген. Некоторые, пишет далее Аппиан, решили, что эти слова — юношеская похвальба. Сенаторы — старцы, пишет Аппиан — склонны были говорить не о смелости, а об опрометчивом безрассудстве молодого Сципиона. Узнав об этих речах, Сципион объявил, что откажется от должности, если кто-нибудь из них возьмет ее на себя. Никого не нашлось, и тем дело и кончилось.
Рассказывали, что в семнадцать лет Публий Корнелий Сципион участвовал в битве при Тицине и там спас жизнь своего отца [см. выше; Полибий, 10, 3, 3–6; Ливий, 21, 46, 7–8; Дион Касс., фрагм., 38]. Это трогательное повествование исходило от самих Сципионов и широко ими распространялось. Полибий, сам будучи близок к Сципионам, ссылается на Гая Лелия, одного из ближайших друзей юного героя, занимавшего при его особе важнейшие должности — легата, начальника конницы и т. п. Но это еще не все. Сципион участвовал в битве при Каннах в должности военного трибуна; он был среди тех, кто вместе с Аппием Клавдием Пульхром принял на себя командование смятенными и подавленными римскими солдатами; он помешал Луцию Цецилию Метеллу и его сообщникам осуществить предательский план бросить Рим на произвол судьбы и бежать куда глаза глядят [Ливий, 22, 53; Дион Касс., фрагм., 28; Орозий, 4, 16, 6; Фронтин, 4, 7, 39; Знам., 49, 5–6].
Таким образом, традиция рисует Сципиона — а ее сведения и оценки восходят, бесспорно, ко времени II Пунической войны — настоящим римлянином — пламенным патриотом, мужественным воином, тщательно соблюдающим нравственно-этические принципы тех, кто создал могущество и славу Рима.