Распоряжения Сципиона в Новом Карфагене представляют исключительный интерес. Всего он захватил в городе 10000 свободных мужчин; граждан Нового Карфагена он отпустил на свободу, «возвратил» им город (то есть позволил сохранить городское самоуправление, законы и т. д.) и то имущество, которое уцелело от разграбления; 2000 ремесленников были сделаны государственными рабами, но в будущем, если они проявят усердие во время предстоящей войны, им была обещана свобода. Всех остальных, главным образом молодежь и сильных рабов, Сципион сделал гребцами на своих кораблях. Им он также обещал свободу по окончании войны. Кроме того, Сципион решил вернуть на родину иберийских заложников, находившихся в Новом Карфагене: всем племенам были разосланы приглашения, чтобы их представители, явившись к Сципиону, забрали своих, — очевидно подтвердив союз с Римом. Таким образом, Сципион решил предстать перед населением Пиренейского полуострова, в том числе и перед жителями финикийско-пунийских колоний, в роли не завоевателя, а освободителя от карфагенского господства. Судьба Нового Карфагена должна была убедить остальных не только в бесполезности, но и в ненужности сопротивления, в том, что им гораздо выгоднее принять сторону Рима, нежели сохранять верность Карфагену.
Взятие Тарента. Поход Гасдрубала
В 209 г. консулами стали Квинт Фульвий Флакк, который недавно расправился с Капуей, и Квинт Фабий Максим [Ливий, 27, 6, 12]. Определяя для себя план военной кампании, они основное внимание сосредоточили на Таренте, чтобы лишить Ганнибала последней крупной опорной базы в Италии. Решили, что на Тарент пойдет Фабий. Фульвий и Марцелл должны были активными действиями отвлекать внимание Ганнибала [Ливий, 27, 12, 1–3].
Марцелл застал Ганнибала около Канусия; тот уклонился от боя и отступил в горные районы. Марцелл шел за ним по пятам; время от времени происходили небольшие столкновения, и наконец римский полководец навязал Ганнибалу большое сражение. Оно длилось два дня. На второй день, когда Ганнибал ввел в действие слонов, чаша весов, казалось, качнулась в его сторону. Однако случилось то, чего предвидеть никто не мог. Один слон, раненный дротиками, обезумев от боли, повернул назад и увлек за собой остальных. Слоны расстроили порядки карфагенян, и они вынуждены были отступить. Ночью Ганнибал оставил свой лагерь и ушел в Брутиум [Ливий, 27, 12–15, 1].
Между тем Квинт Фабий Максим подошел к Таренту; одновременно большая флотилия римлян заперла выход из города в море. Неожиданно Фабию помог случай. В Таренте Ганнибал оставил отряд брутиев; начальник этого отряда влюбился в некую тарентинку, брат которой служил римлянам. С разрешения Фабия он под видом перебежчика пробрался в город, явился к сестре, с ее помощью сблизился с начальником брутиев и уговорил его предать Ганнибала. Римляне вошли в город, почти не встретив сопротивления, и только у входа на агору произошла ожесточенная схватка. Опьяненные легкой победой, воины Фабия устроили в городе резню, истребляя всех без разбора. Римляне захватили в Таренте, по слухам, 30000 рабов, огромное количество серебра, 83000 фунтов золота, многие произведения искусства [Ливий, 27, 15–16; ср.: Апп. Ганниб., 49; Зонара, 9, 8]. Рассказ Плутарха [Плут. Фаб., 21–22] добавляет к этому рассказу существенную деталь: Фабий велел перебить брутиев, с помощью которых овладел городом, дабы не обнаружилось, что он захватил Тарент благодаря предательству…
А что же Ганнибал? Узнав об осаде Тарента, он быстрым маршем направился туда, но опоздал. Постояв некоторое время в полумиле от уже захваченного римлянами города, Ганнибал двинулся в Метапонт. Теперь среди его союзников не осталось ни одного большого города. Как к последнему шансу он задумал прибегнуть к хитрости и заманить неприятеля в ловушку. Внезапно для Фабия в римский лагерь прибыли посланцы Метапонта с предложением сдать город, если римляне воздержатся от «наказания» за прежнюю «измену», то есть за переход на сторону Ганнибала. Такое предложение показалось Фабию вполне естественным, в особенности после падения Тарента, и он назначил день, когда подойдет к Метапонту. Ганнибал, в свою очередь, расположил на подступах к городу засады. Все, казалось, предвещало успех. Однако в последний момент Фабий, совершая гадания, получил неблагоприятные предзнаменования и отказался от похода [Ливий, 27, 16].
Несмотря на тяжелые поражения в Италии, Сицилии и Испании, карфагенское правительство еще не считало войну проигранной. Оно надеялось добиться коренного перелома в свою пользу. Гасдрубал Баркид получил приказ вторгнуться с севера в Италию и присоединиться к Ганнибалу, дабы перехватить инициативу на Апеннинском полуострове. Для пополнения армии Гасдрубала по всей Африке вербовали новые контингенты наемников. Готовился также флот для нового вторжения в Сицилию [Ливий, 27, 5, 11–13]. Впрочем, римляне узнали о приготовлениях карфагенян от пленных, захваченных Мессалой, и делали все, чтобы им помешать.
Гасдрубал Баркид понимал: прежде чем идти в Италию, необходимо разбить Сципиона; в противном случае после ухода основных сил карфагенян Пиренейский полуостров станет его легкой добычей. Сражение Сципиону было решено дать как можно скорее. Сципион, в свою очередь, также рвался в бой: он хотел иметь дело с одним только Гасдрубалом до подхода двух других карфагенских армий — под началом Магона Баркида и Гасдрубала, сын Гисгона.
Армия Гасдрубала Баркида находилась около Бекулы. Туда Сципион и двинул свои войска. Ночью, после первой стычки, Гасдрубал с частью армии и слонами, взяв с собой казну, ушел по течению Тага на север, к Пиренейским горам, а оставшимся солдатам приказал занять плато, которое господствовало над местностью; ниже плато находились террасы — там расположились нумидийские всадники, а также легковооруженные балеарские и ливийские стрелки [Ливий, 27, 18]. От удара с тыла карфагенян надежно защищала река, а с фронта и флангов крутые обрывы. Гасдрубал надеялся, что Сципион завязнет здесь надолго.
На первый взгляд позиция карфагенян казалась неприступной, но Сципион доказал, что это не так. Он сам возглавил атаку легковооруженных пехотинцев; римляне, несмотря на упорное сопротивление, овладели террасами, а затем с трех сторон поднялись на плато. Брошенная своим командующим карфагенская армия сложила оружие: около 8000 воинов были убиты, 10000 пехотинцев и 2000 всадников попали в плен. Следуя своей политической линии, Сципион отпустил всех иберийцев без выкупа, а африканцев продал в рабство [Ливий, 27, 18–19]. Среди пленных африканцев оказался Массива, племянник нумидийского царя Массанассы. Сципион разрешил ему возвратиться к дяде, и эта любезность явилась первым шагом на пути к установлению дружественных отношений между римлянами и Массанассой.
Вскоре после сражения при Бекуле остатки войск Гасдрубала Баркида соединились на севере Пиренейского полуострова с армиями Гасдрубала, сына Гисгона, и Магона Баркида, и трое командующих решили, что Гасдрубал Баркид все-таки должен идти в Италию [Ливий, 27, 20].
Гибель Марцелла. Битва при Метавре
Пока Гасдрубал пополнял свое потрепанное войско и повторял италийский поход Ганнибала, военные действия в Италии шли своим чередом. В конце концов консулы, избранные на 208 г. — Тит Квинкций Криспин и Марк Клавдий Марцелл, — расположили свои лагеря между Венусией и Бантией, примерно на расстоянии трех миль один от другого. Туда же явился и Ганнибал.
Консулы рвались в бой. Они были уверены, что, если удастся сразиться с Ганнибалом соединенными силами, его ждет неминуемая гибель. Изо дня в день они выстраивали утром свои войска и ждали, что, может быть, Ганнибал не выдержит и очертя голову бросится на противника. Однако карфагенский полководец всячески уклонялся от битвы [Ливий, 27, 25–26].