Римские командующие постепенно приходили в раздражение. Время шло, так и все лето могло миновать, не принеся ощутимого результата, а они жаждали быстрой победы. Криспин решил ударить по Локрам, которые все еще находились в руках карфагенян. Однако Ганнибал своевременно узнал об этом и послал римлянам наперерез 3000 всадников и 2000 пехотинцев. Римляне шли беспечно, без сторожевых охранений и разведки и жестоко поплатились за это. Карфагеняне напали на них внезапно; около 2000 римских воинов были убиты, почти 1500 попали в плен [Ливий, 27, 26].
Вслед за этим Ганнибала ждала новая удача. В одну из ночей нумидийская конница скрытно заняла холм между карфагенскими и римскими позициями, с которого хорошо просматривались окрестности. По совпадению туже же отправились на рекогносцировку оба консула. Нумидийцы выскочили из засады, и в короткой схватке Марцелл был убит. Раненый Криспин бежал в лагерь [Полибий, 10, 32, 1–6; Ливий, 27, 26–27]. Ганнибал тотчас же перенес свой лагерь на холм, нашел там труп Марцелла и похоронил его. Он обнаруживал по отношению к командованию противника своеобразное рыцарство, если употреблять терминологию значительно более позднего времени. Криспин ушел в горы и закрепился там [Ливий, 27, 28]. По версии Аппиана [Апп. Ганниб., 50] события происходили иначе: Марцелл напал на нумидийских всадников, грабивших окрестности, и погиб, окруженный врагами и брошенный своими солдатами. Тело консула Ганнибал сжег, а кости отослал его сыну в римский лагерь.
Гибель Марцелла, хотя бы и в небольшой стычке, и поспешное отступление Криспина создали Ганнибалу определенное преимущество, и он попытался закрепить достигнутый успех. В руки Ганнибала попал перстень Марцелла с его печатью, и карфагенский военачальник получил возможность, пока весть о гибели консула не распространилась, рассылать от его имени подложные распоряжения. Он, в частности, отправил в Салапию извещение, что Марцелл в ближайшую ночь явится туда со своими войсками. Но Криспин его опередил, спешно известив окрестные города о смерти Марцелла. В Салапии решили прибегнуть к хитрости. Сделав вид, что поверили подложному сообщению, жители города усилили караулы на стенах, а у ворот сосредоточили отборную часть гарнизона.
Поздно ночью, около четвертой стражи, Ганнибал подошел к городу. Часовые подняли решетку, преграждавшую проход в ворота, но, когда около 600 карфагенян вошли в город, решетка внезапно опустилась, и все они были истреблены [Ливий, 27, 28; Полибий, 10, 33, 7; Апп. Ганниб., 51; Зонара, 9, 9].
Попытка хитростью взять Салапию не удалась, и Ганнибал спешно двинулся на юг, к Локрам, осажденным римлянами. Дела принимали там неблагоприятный оборот, и Магон, командир стоявшего в Локрах пунийского отряда, уже думал о сдаче. Но, получив известие о приближении Ганнибала, карфагеняне воспрянули духом и нанесли удар по римлянам. Им на помощь пришла нумидийская конница, и римляне, бросив осадную технику, устремились к своим кораблям и поспешно бежали [Ливий, 27, 28].
Итак, убив одного консула, Марцелла, и тяжело ранив другого, Криспина (который вскоре умер), Ганнибал если и не расширил, то, во всяком случае, удержал свои позиции на юге Италии. Он теперь мог спокойно дожидаться Гасдрубала Баркида. При этом римлянам сопутствовал успех на другом фронте: под командованием Марка Валерия Левина они совершили набег на африканские владения Карфагена. Была опустошена местность вокруг Клупеи и в морском сражении разбит карфагенский флот, после чего римляне с большой добычей беспрепятственно вернулись в Лилибей [Ливий, 27, 29].
Гасдрубал тем временем собрал в Галлии многочисленную армию и, не встретив, по-видимому, никакого сопротивления, подошел к подножию Альп. По дороге к нему присоединились какие-то галльские и альпийские племена, названия которых Ливий не приводит [27, 39]. Наступление зимних холодов помешало ему преодолеть Альпы, однако было ясно, что с приходом весны он появится в Италии.
Ганнибалу нужно было во что бы то ни стало соединиться с Гасдрубалом до того, как он войдет в соприкосновение с римскими войсками. В задачи римского командования, наоборот, входило, во-первых, навязать Ганнибалу продолжение вооруженной борьбы на юге и не дать ему уйти навстречу брату (решение этой задачи возлагалось на консула 207 г. Нерона, которого за четыре года до этого Гасдрубал так ловко обманул в Испании) и, во-вторых, разбить Гасдрубала на севере, пока он не присоединился к Ганнибалу. Операцию по уничтожению Гасдрубала должен был осуществить Марк Ливий, впоследствии получивший прозвище Салинатор (от лат, Salinator — солевар или солеторговец; будучи в 204 г. цензором, он ввел налог на добычу соли). В распоряжение Марка Ливия были отданы войска, дислоцировавшиеся в Этрурии и Галлии, а также непосредственно в Риме.
С наступлением весны Гасдрубал перешел Альпы. Однако, вместо того чтобы двинуться на юг, на соединение с Ганнибалом, он приступил к осаде Плаценции. Намерения его были очевидны: захватив Плаценцию, он надеялся устрашить другие города на севере Италии и заставить их перейти на сторону Карфагена. Однако взять Плаценцию ему не удалось. Бесполезная осада только замедлила движение Гасдрубала на юг и, что уже совершенно необъяснимо, внушила Ганнибалу удивительную мысль: пока Гасдрубал осаждает Плаценцию, оставаться еще некоторое время на зимних квартирах [Ливий, 27, 39].
В конце концов Ганнибал все же пошел вдоль границ Ларинатской области в страну саллентинов. На марше его войска подверглись неожиданному нападению римлян. Карфагеняне потеряли около 4000 человек, но продолжили движение. Избегая сражения, Ганнибал ушел в Брутиум, а оттуда в Луканию и подступил к Грументу. Сюда же из Венусии прибыл Нерон и стал лагерем примерно в полутора милях от Ганнибала; римляне всем своим видом показывали, что дальше карфагенян не пропустят. Между их позициями находилось открытое поле, и там постоянно завязывались мелкие стычки. Ганнибал изо дня в день выводил на это поле солдат, однако теперь уже римляне уклонялись от боя. Потом вдруг все переменилось: Нерон на рассвете вывел своих воинов из лагеря и построил их в боевой порядок. Дело в том, что перед этим, ночью, несколько своих когорт он расположил в засаде за холмами. Пунийцы устремились навстречу. И в тот момент, когда исход был неясен, римляне ударили из засады. Пунийцы бежали в свой лагерь. Несколько дней спустя Ганнибал ушел в Апулию [Ливий, 41–42].
Нерон пошел следом, настиг Ганнибала недалеко от Венусии и после еще одного сражения, в котором погибли более 2000 пунийцев, заставил повернуть на юг, к Метапонту. Вскоре, впрочем, карфагеняне возвратились в Венусию, а оттуда направились в Канусий. Нерон следовал за ними по пятам [Ливий, 27, 42].
Тем временем Гасдрубал, прекратив наконец осаду Плаценции, решил пойти на соединение с Ганнибалом и отправил к нему четырех всадников — двух галлов и двух нумидийцев — с письмом, где, насколько об этом можно судить, было указано время и место встречи. Послание не достигло адресата: галлы и нумидийцы, не знавшие дороги, были пленены римлянами. Ознакомившись с содержанием захваченного документа, Нерон принял смелое решение: в послании сенату он предложил отозвать из Капуи в Рим расквартированный там легион, а собственно римский гарнизон, пополнив его путем дополнительной мобилизации, поставить у Нарнии, дабы в случае необходимости оказать сопротивление Ганнибалу; сам же Нерон, отобрав 6000 пехотинцев и 1000 всадников, ночью ушел на соединение с Марком Ливием. Своим заместителем на юге он оставил легата Квинта Катия [Ливий, 27, 43].
В Риме действия Нерона вызвали большую тревогу. Опасались, что Ганнибал, узнав об его движении на север, уничтожит и римскую армию на юге, которая осталась без командующего, и самого Нерона, имевшего всего только 7000 воинов [Ливий, 27, 44]. Тем не менее Нерон не отказался от своего намерения. Когда он соединился с Марком Ливием, лагерь Гасдрубала находился примерно в полумиле от стоянки римлян [см.: Ливий, 27, 46; ср. у Фронтина, 1, 1, 9; Вал. Макс, 7, 4, 4].