Уставшая от дел тяжелых,
Сестра уже валилась с ног,
Но брата свет в глазах веселых
Найти ей силы вновь помог.
Она открыла птичью клетку,
Покинули избу вдвоем,
Но зацепился Ганс за ветку -
Из раны кровь лилась ручьем.
От дома ведьмы прочь бежали,
Руководил их духом страх,
Усталость, боль не замечали,
Надежды свет пылал в глазах.
В избушку ведьма возвратилась,
И, увидав такой погром,
Чуть было жизни не лишилась,
Сразил как-будто сердце гром.
Но упускать детей из дома
Старуха злая не могла,
Ей все тропинки здесь знакомы,
Сто лет в лесу она жила.
Старуха ринулась в погоню,
Как волк, добычу что нашел,
Помог ей крови след на склоне,
Что к детям в даль лесную вел.
А на окраине деревни,
В избушке возле пней кривых,
В своих суетах ежедневных
Вела все счет монет златых
Скупая мачеха-мегера,
Что все равно взяла свое,
Ей все завидовали серо,
Пускали слюни, как зверье.
А лесоруб не знал покоя,
Заполнить злато не смогло
Ту пустоту, что за собою
Отсутствие детей влекло.
Пусть он достиг заветной цели,
С женой они теперь живут
В достатке, как всегда хотели,
Но без родных пропал уют.
Уж и любовь его не греет -
Исчезла из души любовь,
Он просто медленно хладеет,
А в жилах мертвых стынет кровь.
Лишь в одиночестве он понял,
Что злато - то же, что зола,
За счастьем вечная погоня
Его к несчастью привела.
А счастлив был он от начала,
Когда семья была при нем,
Но так судьба того желала,
Чтоб душу сам он сжег огнем.
И вот теперь мертвее мертвых
Блуждает тело средь живых,
Что с памяти навеки стерто
В избе у трухлых пней кривых.
Нет жить причин у дровосека,
Он все на свете потерял,
Нет жизни хуже человека,
Что душу дьяволу продал.
Очистив разум, он решился
И в лес с веревкою ушел,
Возможно, жизни бы лишился,
Но вновь причину жить обрел.
Услышал голос вдруг знакомый,
Что вырвался из глубины,
И стал как-будто невесомым,
Надежды вновь глаза полны.
Крик с юных уст детей сорвался,
Когда настигла ведьма их,
Найти их дровосек пытался,
Но голос в тот же час утих.
Бежал, и сам себя не зная,
Метался искрой дикой взгляд,
С начала жизнь переживая,
Искал источник всех отрад.
Как он к старухе возвратился,
Детей где продал без стыда,
Мгновенно взор опустошился,
Стал холодней любого льда.
Злой смрад струился из избушки,
Поляна канула во мгле,
Варила людоедка юшку,
В большом обугленном котле.
С зелено-серой той отравы
Вдруг череп на поверхность всплыл;
Зажегся ненавистью ржавой
Отец и тут же то свершил:
Он отомстил за мертво-спящих,
Как ведьму ту толкнул в котел,
Дал ощутить ей вод кипящих
Великий гнев, что с Ада шел.
В агонии предсмертной муки
Она кричала, словно бес,
Сожженные тянула руки,
К высотам угольных небес.
Тотчас избушка задрожала,
Сулила ведьме забытье
И, в глину обращаясь, пала,
Как все творения ее.
А мачеха, увидев злата
Преображение во грязь,
Поражена такой утратой,
С собою потеряла связь.
На землю замертво упала,
Остановился сердца стук,
Той боли, что судьба подала,
Она не выдержала мук.
А лесоруб на той поляне,
На всех страшнее в мире мест,
Своих детей немом кургане,
Поставил деревянный крест.
Прискорбно иногда бывает,
Но нет конца у сказки той,
Где он сейчас - никто не знает,
Истории моей герой.
Возможно, все совсем уж скверно,
Погиб отец в недобрый час,
А может пьет в глухой таверне,
А может даже среди нас...»
Конец