Я топаю к окнам и опускаю дешевые жалюзи так быстро, как только могу. Если бы кто-нибудь внутри ангара увидел ее такой…
«Кассандра Линн», — рычу я.
«Ганс…» Ее лицо морщится. «Как твое второе имя?»
«Томас». Я не хочу потакать ей в этом, но нет ничего, чего бы я не рассказал ей о себе.
«Ганс Томас, у меня болит задница от скольжения по лестнице. У меня болят руки от того, что я держала этот пистолет. У меня болят ноги», — она шевелит пальцами ног, — «поэтому сейчас мне удобнее всего стоять на коленях и локтях».
Я отталкиваю от себя желание протянуть руку и сорвать с нее штаны на бедрах и сосредотачиваюсь на том факте, что моей Бабочке больно.
Затем она улыбается мне. «И если тебе от этого хочется меня трахнуть, ну, я уверена, мне тоже станет легче».
Она переносит вес на локоть и поднимает три пальца.
Я бросаю аптечку и опускаюсь на колени позади нее, рана на ноге протестует против движения, но я этого не замечаю.
Кассандра вздыхает и расслабляется в позе, выгибая спину и приподнимая ягодицы.
Я подхожу к ней, мои штаны цепляются за грубый ковер. Но потом я вспоминаю ее окровавленные ноги.
«Бабочка». Я слегка провожу пальцем по внешней стороне ее стопы. «Тебе больно».
«Ганс, у меня все болит». Ее бедра двигаются.
И я решаю, что смогу делать несколько дел одновременно.
ГЛАВА 127
Кэсси
Ганс обхватывает мою талию и начинает расстегивать мои брюки.
«Тебе придется сидеть тихо и не издавать ни звука». Он тянет молнию вниз. «Если ты не сможешь этого сделать, я не дам тебе кончить».
Я киваю головой, соглашаясь на все, что он хочет, пока он стягивает мои брюки и нижнее белье с моих бедер, останавливаясь на материале, собранном чуть ниже соединения моих бедер.
Ганс щелкает языком. «Девочка, что ты с собой сделала?»
Я чувствую его дыхание за мгновение до того, как он нежно целует меня в центр ягодицы.
От нежного прикосновения по моему позвоночнику пробегает щекочущее ощущение, но я остаюсь неподвижной.
Я слышу, как он шевелится у меня за спиной, но я наклонила голову вперед, поэтому не вижу, что он делает.
Кончик пальца рисует узор на моей коже, затем скользит вниз по щели, к входу, не оказывая никакого давления.
Мои ноги сжаты вместе, но с тем, как я представляю себя ему, он может видеть мой центр. Так что я уверена, что он может видеть, насколько я готова.
«Помни», — шепчет Ганс. «Оставайся на месте. И сиди тихо».
Даже прикрытое жалюзи тонкое окно не может заглушить звуки, доносящиеся с другой стороны.
Я киваю головой.
«Закрой рот рукой, Бабочка».
Непослушная часть меня хочет утверждать, что я могу молчать сама по себе. Но нуждающаяся часть меня хочет сделать все возможное, чтобы он поторопился и засунул в меня свой член.
Я прикрываю рот рукой, и Ганс трёт пальцем мою щель, одновременно льёт воду на подошву моей ноги.
Холодно. И я вздрагиваю от шока, мое тело движется вперед, но в то же время Ганс засовывает в меня два пальца.
Невольно я издаю звук, средний между стоном и криком, и сильнее прижимаю руку ко рту.
Вода плещется по моей другой ноге, но пальцы внутри меня остаются на месте.
Я зажмуриваю глаза. Смесь возбуждения и дискомфорта кружится, делая меня еще горячее.
«Бедная моя девочка», — бормочет Ганс позади меня, скользя пальцами внутрь и наружу.
Раздается щелчок, и я предполагаю, что он открывает аптечку.
«Ты так хорошо справляешься». Его пальцы проникают глубже. «Просто продолжай сидеть спокойно».
Я чувствую резкую боль в пятке и вздрагиваю.
«Шшш», — Ганс наклоняется вперед и еще раз целует мою кожу.
Его пальцы продолжают работать, а мой разум затуманивается, так что я едва чувствую, как следующие несколько предметов вытаскивают из моих ног.
«Еще один, Бабочка». Он погружает пальцы так, что я чувствую, как его костяшки прижимаются ко мне. Затем он просовывает другой палец, большой, между моих складок и трет мой клитор.
Я кусаю ладонь, и стон вырывается из меня, а Ганс вытаскивает кусок из моей ноги. Что-то падает на пол, и я представляю, что это был какой-то пинцет.
«Хорошая девочка. Это моя хорошая девочка». Он снова плещет водой мне на ноги, и на этот раз я сжимаюсь вокруг него. «Осталось еще одно плохое место, и я все исправлю. Обещаю».
Я зажмуриваюсь еще сильнее.
Я не очень разбираюсь в оказании первой помощи, но уверена, что следующим шагом будет какой-нибудь болезненный антисептик.
«Стой спокойно, помнишь?»
Я снова киваю, не в силах подобрать слов.