Когда я поднимаюсь по лестнице, мои мышцы болят.
Прошло немало времени с тех пор, как я спала с кем-то, но я спала. Я не девственница. Но это — я стараюсь изо всех сил не напрягать мышцы тазового дна, когда тороплюсь на последних нескольких шагах — было самым горячим, что я когда-либо испытывала.
Повернувшись, я направляюсь прямиком в ванную.
Душ включается с шипением воды, и я даю ей нагреться, пока снимаю с себя остатки одежды.
Я смотрю через дверь ванной в сторону своей спальни, в сторону окон, выходящих на дом Ганса.
Он прямо сейчас стоит у своего окна и смотрит? Или он уже в своей удобной постели, засыпает?
ГЛАВА 42
Ганс
Датчик считывает мою ладонь, и дверь в мою безопасную комнату открывается.
Я игнорирую мониторы, прохожу мимо стены с огнестрельным оружием и открываю шкаф в задней части комнаты.
Мне потребовалась секунда, чтобы найти его, но поддельный ноутбук там, где я его оставил. Тонкие керамические ножи точно там, где я их оставил, спрятанные внутри.
Если дерьмо станет громким, я смогу отобрать у кого-нибудь пистолет. Но мне нравится иметь свое собственное оружие наготове.
ГЛАВА 43
Кэсси
Один взгляд из окна — и я вижу, что дом моего соседа уже пылает жизнью.
Когда в четыре утра зазвонил будильник, единственное, что удержало меня от дремоты, был тот факт, что я начну свой день с Гансом.
Накинув на плечи свой фирменный рюкзак, я оглядываю гостиную. «Ладно, пока! Вернусь в пятницу», — говорю я своему дому, затем выключаю свет и открываю входную дверь.
И тут я кричу, потому что на моем крыльце стоит мужчина.
«С кем ты разговаривала?» — глубокий голос Ганса звучит громко в тишине раннего утра. Но, справедливости ради, мой крик, вероятно, был громче.
Я прижимаю обе руки к сердцу. «Какого черта, Ганс?»
Он делает шаг вперед.
Я все еще блокирую дверной проем, но он смотрит поверх моей головы в мой дом. «С кем ты разговаривала, Кассандра?»
«Что…» Я понимаю, что он, должно быть, услышал, как я прощаюсь.
Мне не очень хочется ему отвечать, но, кажется, я начинаю достаточно хорошо узнавать Ганса, чтобы понимать, что он не оставит это просто так.
Все еще прижимая руки к сердцу, я признаюсь: «Я разговаривал со своим домом».
Он наклоняет голову вниз, чтобы посмотреть мне в глаза. «Прости?»
Я сжимаю губы.
«Твой дом». Он доказывает, что услышал меня, медленно повторяя то, что я сказала.
«Да», — я опускаю руки. «Это не так уж и странно».
«Конечно, нет», — Ганс наклоняется еще ближе.
На долю секунды мне кажется, что он собирается меня поцеловать, и я начинаю закрывать глаза, но тут он наклоняется мимо меня и поднимает мой чемодан.
Я пытаюсь скрыть свое смущенное разочарование.
Я не была до конца уверенна, что для нас значила прошлая ночь, но, видимо, это не значит, что мы из тех людей, которые целуются, когда видят друг друга.
Ганс поднимает бровь, поднимая чемодан, замечая, какой он тяжелый. И это справедливо. Я определенно превысила лимит веса.
«Хорошо». Я выхожу на крыльцо и закрываю входную дверь, запирая ее за собой. «Я готова».
У моего чемодана есть колеса снизу и ручка, которая выдвигается сверху, чтобы его было легче тащить. Но Ганс не использует ни одну из этих функций. Он просто несет его за верхнюю ручку, всю дорогу по моей подъездной дорожке, через дорогу и к своему грузовику.
Он делает это так, что это выглядит легко. А я уже начинаю потеть, просто неся свой рюкзак. Который к тому же заполнен до отказа.
Я — перепаковщик. Просто я такая.
Грузовик Ганса все еще припаркован на подъездной дорожке, и он останавливается у задней пассажирской двери, чтобы открыть ее.
Заднее сиденье маленькое, в виде скамейки, как и спереди, с небольшим пространством для ног.
Поставив мой чемодан на сиденье, он поворачивается и протягивает руку за моим рюкзаком.
Я снимаю его с одного плеча, и прежде чем я успеваю снять его со второго, Ганс хватает лямку и снимает его с меня.
Это кажется таким… интимным. Что странно, учитывая — я бросаю взгляд на его закрытую дверь гаража — то, что мы делали вчера вечером.
Но сейчас, когда солнце поднимается над горизонтом, окружая нас светом, а не полной тьмой, это кажется очень близким к отношениям.