«Тебе не следовало уезжать». Он все еще звучит расстроенным.
«У меня не было выбора. Это была обязательная встреча».
«Всегда есть выбор, Кассандра».
«О?» — я пытаюсь скрестить руки, но Ганс все еще держит мою ближайшую к нему руку зажатой у своего бедра. «И какой был твой выбор? Ты довольно легко убил тех парней в том автобусе».
«Теперь уже два. Не дави на меня».
Тепло разливается у меня внутри, когда я вспоминаю, как он недавно тащил меня по сиденью.
Его наказания — не наказания. Поэтому я продолжаю настаивать.
«У тебя есть свои мешки для трупов. Это ненормально, Ганс».
«Я никогда не притворялся нормальным».
Я скользнул взглядом по нему. «Ты сказал моим родителям, что ты санитарный инспектор».
Ганс смотрит на меня. «Санитарные инспекторы — это ненормально».
Я сжимаю губы, чтобы не улыбнуться. «Ты только что пошутил?»
«Я абсолютно серьезен».
Щелчок поворотника заполняет машину, когда Ганс вливается на другую трассу. Теперь мы снова в реальном движении, и перед нами маячит Миннеаполис.
Ганс сжимает мою руку, потом отпускает ее. «Ты не возьмёшь рюкзаки с заднего сиденья?»
Мне приходится отстегнуть ремень безопасности, чтобы повернуться и дотянуться до них. И как только он щелкнул, Ганс обхватил меня за талию. Как будто если бы мы сейчас попали в аварию, он бы удержал меня на месте только силой воли.
Рюкзаки выглядят почти одинаково. Единственное отличие в том, что у одного из них на верхней ручке прикреплена небольшая оранжевая бирка.
Я кладу их оба на сиденье рядом с собой, и он указывает на тот, у которого нет бирки.
Вместо того, чтобы отдать ему, я расстегиваю молнию. «Что тебе нужно?»
«Моя рубашка».
Я оглядываюсь на него и на черную футболку, которую он носит, и замечаю наплечную кобуру с двумя пистолетами, о которых я как-то забыла.
«У тебя грязная рубашка?» — спрашиваю я, думая, что, возможно, на ней что-то от мертвеца.
Мой рот кривится в гримасе. Это было бы отвратительно.
«Нет, мне просто нужно сменить костюм».
"Костюм?"
Вместо ответа Ганс поднимает одно колено, пока оно не упирается в нижнюю часть рулевого колеса, удерживая его на месте, а затем обеими руками снимает наплечную кобуру.
"О Боже, что ты делаешь? Давай помогу".
Ганс кладет мне на колени кобуру с оружием. А затем нож в ножнах с бедра.
Затем, продолжая управлять грузовиком коленом, пока мы едем по непустому шоссе, он тянется назад, хватает воротник футболки и стягивает ее через голову.
«Ганс!» Я тянусь к рулю, но это лишнее. Мы даже не отклоняемся от линии.
И вот он уже без рубашки.
И я потеряла дар речи.
Он такой идеальный. Хотя он совсем не идеален.
Шрамы. Мышцы. Волосы на груди, в которые хочется уткнуться лицом.
Теплая ткань бьет мне в лицо, и я ловлю его рубашку, которая падает мне на колени.
«Грубо», — я комкаю материал.
«Невежливо пялиться».
Я смотрю мимо Ганса на внедорожник, едущий по соседней полосе. И на женщину, которая смотрит на моего полуобнаженного мужчину, а не на дорогу.
Наклонившись через Ганса, я прижимаю средний палец к стеклу.
«Кассандра».
Я откидываюсь на спинку сиденья, недовольная, но женщина ускоряется, так что я считаю это победой.
Затем я поднимаю глаза и вижу кривую улыбку на губах Ганса.
«Она смотрела», — защищаюсь я.
Он качает головой, его распущенные волосы полностью высохли на воздухе и блестят в тусклом свете уличных фонарей. «Ты угроза».
Я пожимаю плечами, затем кладу его рюкзак себе на колени. «Какая рубашка?» Я отодвигаю кучу темной одежды.
«Вот», — говорит он, запуская руку в рюкзак и на ощупь доставая оттуда какой-то предмет.
Он снова рулит коленом, встряхивая рубашку.
Это серая рубашка на пуговицах, и, что удивительно, она не помялась.
Я хватаю уголок и тру его между пальцами. Она очень мягкая и немного эластичная. Определенно какой-то материал, который не мнется. Отлично подходит для людей, которые ездят с сумками одежды в своем грузовике.
Ганс начинает натягивать рубашку.
«Могу ли я хотя бы поуправлять?» — спрашиваю я.
«Ты можешь застегнуть мне пуговицы».
Я отступаю в сторону, когда он вытягивает руки, чтобы рубашка правильно сидела на плечах.
Когда все получается так, как ему хочется, Ганс хватается за руль левой рукой, а правую руку кладет на спинку сиденья позади меня.
Повернувшись к нему, я хватаюсь одной рукой за пуговицу, а другой рукой за другую сторону рубашки, и начинаю.
Я позволяю своим пальцам скользить по коже Ганса. И я провожу по одному шраму на каждую пуговицу, наслаждаясь свободой возможности просто прикоснуться к нему вот так.