— Не хотел бы — не пришел бы, — равнодушно проговорила она.
Во, стерва! Меня и так от геройства потряхивает, а эта жеманная хозяйка не то, что не дала с порога, еще и претензии имеет. Встаю и ухожу.
Сижу и остаюсь. Не уговорил себя. Не сука она — просто женщина, уставшая, слабая, беззащитная. Одинокая.
— Анна, у тебя после развода с Пашкой были отношения? Я к тому, если есть возможность переехать на время…
Долбан пестрозадый! Аполинарий Блейк уже писал бы в отель, бронируя номер.
— Я одна, — сказала Анна. — И прятаться… здесь охрана надежная, сам знаешь.
— Одна. Такая женщина и после развода одна, — неуклюже скоплиментил я. — Куда мужики смотрят? Гм-гм. Н-да.
Нимфа перевоплотилась Ариадну. Нет, в Офелию кисти Уоттса.
— Смотрят, — сказала Анна. — Пишут. Предлагают, члены присылают. Паша так себя не вел, он не от мира. Этим и привлекал, необычностью. Я в то время официанткой в кафе подрабатывала, там студенты нахальные в основном, и он — молодой аспирант, сидит за столиком, формулы чертит… Иной раз задумается, смотрит куда-то вдаль, лицо его такое. Красивый. Был.
Анна достала телефон, стала играть маникюром по экрану.
— Так и познакомились? — спросил я.
Анна сдвинула брови, поправила волосы.
— В кафе этом? — уточнил я.
— Да, там. Я в кафе только временно. Училась в «кульке». Певицей стать мечтала. Мы не богато жили, казалось, что в шоу-бизнес идти самый системный путь.
Она замолчала с обиженным видом.
— Все строят звездные планы. Я в юные годы мечтал художником стать, — поделился я.
— Стань не в юные, — Анна пожала плечами. — Какие проблемы?
Меня задело.
— Ты же ж не запела.
— Меня Павел отговорил. Он — ученый, а жена — певичка? Не технично, говорит. Я такая влюбленная была! Он меня дождался после смены. Я иду, он за мной. Я иду, он за мной. Я поворачиваюсь, говорю: ты чего? А он стесняется! Представляешь? Как ребенок робеет. Подходит. Я смотрю — из последней смелости слова давит, и не понятно, что там шепчет. Это какое усилие! Я — всё, влюбилась. На втором свидании он предложение сделал. И такой дурачок! У него лицензии на брак не было, а он…
Это вполне отвечает образу Вжика — мудрый в науке, но профан в простых нормативных вещах.
— А как я гражданство дома получала! — с усмешкой продолжала Анна. — Целая история. До сих пор помню: «Строго соблюдать Устав жилищного комплекса «Айсберг», служить всеми силами домкому и подъезду, способствовать уничтожению врагов нашего великого дома, торжественно клянусь!». У вас есть такое?
Есть. «Хранить вечную преданность Гапландии, пожертвовать собой и всеми членами семьи по первому требованию…». Клятвы разные, суть одна.
— Когда поженились, у Павла робость понемногу стала проходить. Это мило, да. Но для мужика робость вредна, правда? Ну то есть когда она не проходит, а у него прошло, и петь на сцене он мне отсоветовал. И хорошо. Плохая певица, еще хуже, чем робкий мужчина. Твое такси приехало, — вдруг сказала Анна, помахав телефоном. — Ожидает внизу.
— Ты предлагала оставаться.
Анна ослепительно улыбнулась.
— Я передумала!
Уже на пути к выходу, пробираясь по сумрачной анфиладе, я подумал: нет, не передумала. Анна дала мне возможность достойно убраться и сохранить лицо. Робкий мужчина смешон, когда он играет героя-любовника.
Полный приключений день не мог не загвоздить на вечер бонусную неожиданность. Следователь Кассин, собственной персоной. Стоит в респектабельной пальте у входа в парадную, беседует со старшим консьержем. Я хотел бы вернуть такси, смыться отсюда, но понял, что замечен. Следак идет навстречу. В ярко освещенном дворе мне видны лапки морщин на его лице.
— Крувраги, сожитель Шэлтер! Почему пропал с радаров?
— Чем обязан? Меня дожидаетесь?
— А как же ж?! — радуется Кассин. — Живой, здоровый? Рад.
— Тебе-то?
— Куда пропал? — уже без дурачества спрашивает он.
— Гулял.
— По окраинам?
— По ним, — говорю и нагло смотрю на следователя. — Тебе же ж работать недосуг.
— Мне же ж! — с напором говорит Кассин. — Досуг. В связи с этим приехал проводить отвод, — понизил голос. — Есть что-то новое?
Тут уверенность моя пошла по нисходящей, как брошенное копье, и воткнулась в грунт. Стоит доложить следаку о дым-машинах? Он позиционирует себя, как мой потенциальный союзник в Системе, но это может быть уловкой. Пожимаю плечами.
— Ясно, Шэлтер. Вижу, что есть. Расскажешь потом. А что с телефоном?
— Системно с телефоном, — ворчу я лезу в карман, достаю.