Боль и горе. Осознание тяжести поражения. И общее, давящее своей безысходностью, чувство потери. Отныне все эти люди - рабы. Живые реки пользующегося особым спросом товара. Среди тех, кто развязал войну, он в цене. Пройдет время, всех нас разделят. Раздадут победителям вместе с местными землями, как заранее обещанную награду.
Женщин определят в отдельную группу. Часть из них отправят на хозяйственные работы, часть отдадут в прислугу, ну, а молодых и красивых пустят на увеселение воинов. Подарят тем, кто заслужил поощрение. Элите инсектов. Свите правителя и высшим командирам.
Вдоль верениц пленников движутся мрачные, шестиконечностные гексаподы. Какие-то нереальные, апокалипсические существа.
"Хрень редкостная", — будь рядом, сказал бы Маротов.
Огромные, неповоротливые на первый взгляд тела. Тяжёлые морды. Прочные, напоминающие хитин, пластины на затылке. На самом же деле движения таких тварей стремительны. Настолько, что даже опытным воинам трудно на них реагировать. Не будь у хищников шокирующего своим видом, клювоподобного, разделённого на четыре равные доли, рта, их можно было принять за мутировавших в развитии муравьёв. Однако, скрытая под мощными желвами и усеянная острейшими зубами-крючьями пасть делает облик чудовищ по-настоящему ужасающим.
Четыре, расположенных на концах подвижных стеблей, глаза. На фоне безобразных туловищ насекомых, поражающих своим осмысленным выражением. Они втягиваются в ниши черепа в случае опасности. Гексапод видит окружающий мир в разных измерениях, поэтому скрываться от него бессмысленно. На узких спинах по паре крыльев. Предназначенных для отвода тепла и общения друг с другом. Биомеханика движений странная. Абсолютно лишенная плавности. Угловато передающая идущие от конечностей усилия. Отчего твари двигаются судорожно. Словно в конвульсиях. Но, как показала практика, именно такая механика и позволяет достичь молниеносных перемещений в пространстве.
Командующие ими харды другие. Их меньше, чем муравьёв-мутантов, однако они значительно агрессивнее. Голова у главенствующих инсектоидов яйцеобразная с овальными глазами и короткими усиками на макушке. Но тело, если не обращать внимания на непомерно длинные, имеющие с наружной стороны костяные лезвия руки, выглядит практически человеческим. Вид хардов отталкивает. Рот прячется за шипастыми челюстями, а затылок закрывают две, такие же, как у гексаподов, касающиеся друг друга, хитиновые пластины.
— Рад видеть тебя живым, Громан. Мы уж думали, вы все погибли. — Идущий слева воин незаметно коснулся моего плеча.
Судя по тому, что я здесь, Боги Даринэ услышали. И в этот раз Переход дался нам много легче предыдущего. Я уже знал, чего ожидать. Поэтому заранее приготовился к трансформации. Не терял связь с реальностью, не играл с сознанием, не насиловал память. Просто одномоментно ощутил себя в новом Мире. Пленённым, и закованным в кандалы. Как, и сотни людей вокруг, идущим в город. На казнь, либо на унижения со стороны победителей.
— Харды нашли тебя обездвиженным. Паралич после ментальной атаки хищников Урбада. И заковали. — Продолжал меж тем незнакомец, — иначе ты бы не сдался.
Здесь мне 27. И я один из защитников поверженного Мира. Молодой и сильный. С крупной головой и такими же, как у остальных, локационными шерстинками на ушах. Но я не Ладуш. Принадлежу к какой-то особой касте местных жителей. Известной и уважаемой. Не пытаюсь рыться в сознании, стремясь что-либо понять. Сейчас на это абсолютно нет времени. Просто знаю.
— Как твоё имя?
Я повернул голову влево.
— Ларгез,— светловолосый, статный юноша с замысловато вплетённой в волосы тесьмой едва заметно улыбнулся, — восприятие окружающего вернётся, едва закончится подавляющее сознание действие яда в твоей голове. У гексаподов он строго дозируется. Не то, что у Высших хардов.
— Куда нас ведут?
— Известно куда. До рассвета в тюрьму.
— А дальше?
— Затем будет срок Спора. Ты же знаешь. Наследницу Эридана объявят военным трофеем, — чтобы не быть услышанным конвоем, молодой воин опустил голову ниже,— Урбад, мразь, конечно, редкостная, но обычаи свои хочет соблюсти до конца.
Движущийся позади инсектоид всё-таки нас услышал. Сдвинул вниз мощное желво, оголил сокрытый под ним, безобразный рот, и разомкнув два из четырёх лепестков, угрожающе зашипел. Получить очередной, парализующий тело, ментальный удар, не хотелось, поэтому разговоры пришлось прекратить.
Тяготы войны пугали мало. За долгие годы боевых действий привык ко всему. А вот то, что сейчас был один, не радовало. Ни Маротова, ни Воложиной рядом не оказалось. Но хуже всего воспринималось отсутствие Даринэ. И если верить Ларгезу, она в плену. Причём не в лучшем для себя положении. Обычно участи побеждённых правителей не позавидуешь. И я пока никак не мог ей помочь.