Я уже знаю, как будут развиваться события. Наблюдал их в своём сознании, сидя, в тесном "Horch-901" в далёком 1942-ом. Только теперь они произойдут наяву. И повторятся в точности.
Даринэ снова закована в кандалы. Стоит на деревянном, увешанном разномастными знамёнами врага помосте. Меня не видит. Но, если б и видела, вряд ли сейчас узнала. Взгляд наследницы опущен вниз, себе под ноги. Однако это не смирение с участью, скорее физическое истощение. Её окольцованные холодным железом лодыжки кровоточат. На лице следы недавних побоев. Длинные волосы вымазаны в грязи и зафиксированы сзади жёсткой ременной лентой. Стянуты, кем-то из хардов. Грубо, не заботясь о причиняемой пленнице боли. Весь вид девушки вызывает жалость, только она последнее, в чём Даша сейчас нуждается. Единственное, что ей в данную минуту действительно необходимо, это сброшенные с тела оковы и острый, поющий в ожидании битвы клинок в умелых руках.
Помню, что произойдёт дальше. В центре помоста объявится глашатай и набрав в лёгкие побольше воздуха, громогласно сообщит зрителям о "великом предводителе народов Мрагиса", который назначил дочери Рода срок Спора, или Кодекс Трёх Лун. После чего каждый, заинтересованный в разделе добычи воин, участвовавший в сражении и достойно себя показавший, сможет оспорить любую, из полученных в бою ценностей. Военным трофеем с этого дня является и сама наследница земли Ладушей, посему, желающие заявить притязания на эту часть награбленного, должны озвучить своё решение.
Украшенное символами хардов одеяние Даринэ трепещет от лёгкого ветра, отчего надписи на нём кажутся рваными на фрагменты частями.
Внезапно справа от помоста возникает движение. Один из собравшихся на арене людей протискивается ближе к рядам узников и, под его, вроде бы случайно съехавшим с головы капюшоном я узнаю Зарану.
— Как водится, хозяин трофея определится в поединке. — Подтверждая мои ожидания, глашатай дочитывает "Условия" до конца.
Человек с пергаментом в руках держит паузу и над присутствующими на площади повисает напряжённая тишина. В шеренге пленников я стою у самого края помоста, поэтому слышу каждый, доносящийся сверху звук. В этот раз мои ноги и шея свободны. Цепями скованы лишь запястья рук и это также облегчает задачу.
Собравшись с силами, чтец оглашает первого претендента на лакомую добычу.
— Урбад.
Народ на площади ждёт имён следующих участников. Однако их нет. Тягаться в бою с предводителем хардов не хочет никто. Каждый из хищников решает нацелиться на трофей попроще, и оспорить его в схватке с такими же, как сам, рядовыми воинами.
— Если среди вас найдутся желающие, пусть скажут это сейчас, — дождавшись полной тишины, произносит оратор, — или не говорят никогда.
Я знаю, что смельчаков не найдётся. Помню, как под рёв сотен глоток, двое крепких хардов, вручат Даринэ в лапы огромной арахны из окружения Правителя. И осознаю, что история должна повторится...
Вот только на этот раз ровно до момента, пока Живущий во Мне вновь не обозначил своёго присутствия. Как выяснилось, гнев Зверя способна была смирить лишь близость Даринэ. А лишившись её, хищник в очередной раз поднял голову.
"Что это за твари, рядом с принадлежащей тебе девчонкой? — пробудившись, поинтересовался Тёмный, — и почему она вся в крови?"
Накатывая волнами, ярость окончательно вытеснила из сознания человеческие чувства.
"Они хотят её отнять?!"
Никогда прежде я не знал Зверя удивлённым. Обезумевшим, кровожадным, диким, сколько угодно. Но ошеломлённым почувствовал впервые. Какое-то время он молчал, а затем очень глухо, отчего рык вышел особенно страшным, выдал:
"Прими вызов, командир. Позволь мне утолить голод".
— Если притязаний больше нет, наследница Рода переходит в собственность славного Урбада без его участия в поединке, — глашатай собрался было свернуть длинный пергаментный лист.
— Ладарья моя.
Громыхнув цепью, я поднял вверх руку.
Разразись сейчас небеса молнией, эффект от неё вышел бы меньшим. Толпа вначале изумлённо выдохнула, а затем обсуждая нежданную новость, подняла оживлённый гомон.
— Назовись.
Чтец прекратил складывать документ.
— Моё имя Громан. Советник правителя Эридана.
Активировавшаяся на миг толпа вновь притихла. Подобной дерзости от пленённого, избитого, закованного в кандалы воина вряд ли кто ожидал.
— Ты не хард, — оправившись от секундного замешательства, возразил оратор, — поэтому не можешь участвовать в Споре.