— Проснулся? — прогрохотал рядом Йонке — Поднимайся. Пришел твой черед.
— Отвяжись…
— Эйтас, ты…
— Не называй меня так! — рявкнул я
— Грх. Парень, не время для…
— Вы куда-то торопитесь?! — я сел, вперив взгляд в глаз урода… Дреки… Йонке — Тц. Нервы сдают. Посмотри, что со мной стало! Я… Я стал…
— Кхэх. Парень. Посмотри на меня. Кого ты видишь? — этот неуместный вопрос выбил меня из собственных стенаний. Я перестал пялиться на руку и нелепо размахивать ножом, наконец взглянув на Йонке.
И выглядел он еще хуже. Множество кровоподтеков, опавшие руки-ветви, заплывшие кровью глаза и текущая из пасти мерзко пахнущая жидкость. Весь его вид показывал, что он умирает.
— Тебя. Йонке, одного из Двенадцати. — нахмурился в ответ.
— Нет, это видит твоя память. Скажи, кого ты видишь своими глазами? Что стоит перед тобой?
— Палочник. Или Дреги.
— Уже лучше. А теперь скажи то, что ты бы сказал месяц назад, при виде меня.
— Искусственный. Урод. Отродье Скульпторов. — почему-то я потупил взгляд, как будто это что-то плохое.
— Верно. Ты молод, в наше время, в твоем возрасте дети веселились. — с хриплым смешком отозвался исполин — Играли, развлекались с друзьями, выпивали, бегали к девчонкам. — с ностальгией стало рассказывать жуткое мясное "дерево" — Я сам таким был. В двадцать сбегал из дома от родителей по ночам, мы тогда собирались в доме одного из университетских приятелей, у него вечно не было родни дома. Кто мог — тащил выпивку. Я брал по дороге снеки… Да, мы жили в отличном, богатом районе где еще оставалась нормальная еда. Ночами мы пели песни в караоке, танцевали, пили и курили запрещенные вещи, гха-ха-ха! Мы были детьми. Могли обидеться по любой мелочи, не видели глобальных проблем. Считали, что массовое перенаселение, нехватка флоры для фотосинтеза и повышенный радиационный слой от истощения озонового слоя где-то там, далеко. Для меня было самой страшной проблемой, что отец слишком увлечен работой и почти не уделяет мне время. А что сейчас? — он посмотрел на меня мутными и окровавленными глазами.
— Сейчас их нет…
— И это тоже, парень. Я давно понял, что должен был дорожить каждым мигом, что проводил с ними. С родителями, друзьями, даже преподавателями! Не важно было мне тогда плохо или хорошо. Смеялся я или плакал. Понимаешь? Это все было у меня. У меня была настоящая, полноценная жизнь счастливого человека. То, чего у тебя, и таких как ты, никогда не было и не может быть… Я не понимал этого и в итоге я лишился всего. Стал "Искусственным", "отродьем"! И нам никто не может помочь.
— Я… Может Великая Матерь… Вроде как.
— Может быть. А может и нет.
— Нужно попробовать!
— Да. Это было бы неплохо. Пусть она не вернет нам наши жизни, но, может быть, сможет дать будущее. — часть его глаз закрылось, сам ствол его тела стал покачиваться, но он продолжал говорить — Будущее для потомков… — я уже достал семечко из рюкзака, но Дреги прикрыл последние глаза — Нет, не здесь. Я вскоре умру, отнеси кому должно.
— Что? — не понял я, с моих глаз словно схлынула пелена, и я наконец огляделся, увидев не только себя и Йонке.
Вокруг стало прохладней. Десятки, если не сотни Дрегов вокруг будто потускнели, перестали пульсировать и излучать жар. У некоторых, местами, текли кровавые слезы. У кого был рот, исторгал из пасти ту же кровь. Кожа некоторых полопалась, обнажая посеревшее мясо. Они были мертвы.
Посмотрел наверх, на кожистую "крону". Она стала прозрачнее, словно тоньше. Больше не просматривалась сеть сосудов, по ним не текла кровь. Местами она и вовсе разорвалась, лоскутами свисая с ветвей и показав мне затянутое смогом небо.
— Я отдал тебе слишком много. Мне показалось это правильным, парень. В конце концов, если мы окажемся неправы, то будущее появится хотя бы у тебя.
— Но ты же мог жить раньше, когда Дрегов вокруг почти не было!
— Да, мог. Почва тогда не была столь истощена и я мог питаться сам. Но уже многие сотни лет всех нас питает внешнее кольцо. Молодые выпивают землю под собой и отдают часть питательных веществ остальным. Именно поэтому мы все проводим свою никчемную жизнь внутри Сновидения. Это экономит ресурсы.
Я не стал ничего говорить. Слова больше не были нужны. Этот Искусственный, обманутый и преданный первым Скульптором, действительно умрет. Виной тому я и моя жажда выжить, но сейчас… Они дали мне шанс стать сильнее. С Адаптоидом я смогу больше, пусть тело мое и потеряло человечность, но разум, как он и сказал, все еще видит мир чуть более человечнее. Я должен помочь остальным.