Тяжкий, почти театральный вздох вырвался из моей груди. Ну почему они всегда выбирают самый болезненный путь? Почему нельзя просто посидеть тихо в своём углу?
Встал с кресла, вышел в коридор.
Пора заканчивать этот фарс и переходить к наглядным пособиям.
Рывок. Пространство вокруг меня смазалось, превратившись в серый туннель. Пара секунд — и я уже тенью замер у входа в машинное отделение. Дверь бесшумно отъехала, выпуская рёв механизмов.
И я увидел эту картину: за спиной у Ди-Ди, поглощённой своим диалогом с искином, застыл он. Дрэйвен. Хищник в предвкушении вкуснятины. Его грудь вздымалась, вдыхая её сладкий, пьянящий аромат. Он уже протягивал руку, чтобы вцепиться в её плечо, обернуть, погрузить в гипноз…
Я шагнул вперёд.
Время для меня снова растянулось. Мой удар стал не просто ударом — это было воплощённое наказание. Его тело оторвалось от пола с неестественной лёгкостью и с оглушительным «БДУМ!» впечаталось в дальнюю стену. Металл прогнулся, оставив на память идеальный отпечаток чистокровного идиота.
Ди-Ди вскрикнула, отпрыгнув от пульта. В её карих глазах вспыхнул животный, первобытный испуг.
— Я, кажется, установил правила, — холодно сказал я. — Мой экипаж. Не. Трогать.
Дрэйвен, откашлявшись, сплюнул на пол сгусток крови. Сквозь боль и унижение в его глазах полыхала тупая, звериная ярость. Он попытался подняться.
— Ты… — сиплый хрип.
Я не позволил ему договорить. Ещё один смазанный рывок — и мой кулак с нечеловеческой силой врезался ему в челюсть.
ХРУСТЬ!
Восхитительный звук. Такой сочный, финальный, как щелчок затвора в момент казни.
Его голова дёрнулась назад, снова ударившись о стену.
Он осел на пол, безвольный и побеждённый.
— Волк… — тихо пискнула Ди-Ди.
— Всё в порядке, Ди, — коротко бросил я.
Посмотрел на свою работу. На полу, рядом с кровавым пятном, белел его клык. Символ расы, предмет гордости. Теперь всего лишь мусор.
Вампир начал приходить в себя. Я рывком поднял его за воротник. Он безвольно болтался в моей хватке, тряпичная кукла в байкерских шмотках.
— Ты плохо слышишь? — прошипел я в его морду. — Или тебе нужен переводчик с имперского на идиотский?
Не дожидаясь вразумительного ответа, я поволок его обратно, в грузовой отсек. Его ботинки беспомощно скребли по металлу.
Когда я втащил его внутрь, воздух в отсеке застыл. Вампиры повернулись. Тут же вскочили, их аристократические маски разом сменились гримасами шока и неверия. Они увидели своего — избитого, опозоренного, с выбитым клыком — в руках того, кого презирали.
Я швырнул Дрэйвена вперёд. Он кубарем прокатился по полу и рухнул у ног Валериуса, который инстинктивно отпрянул, как от гадюки.
— Какого чёрта⁈ — прорычал Лазарус, делая угрожающий шаг. Его мускулы вздулись под кожей.
— Он посмел поднять руку на… — начала визжать Кристалл, но тут же осеклась, встретившись со мной взглядом.
Я не стал ничего говорить.
Просто отпустил тормоза. Позволил той силе, что клокотала внутри, хлынуть наружу.
Мои глаза вспыхнули рубиновым светом. Волна чистого, нефильтрованного ужаса, тяжёлая и липкая, накрыла отсек. Это было не просто психологическое давление. Это было физическое присутствие высшего хищника, того, чьё имя они боялись произносить.
Аура мёртвого бога, которая теперь исходила от меня.
Вампиры замерли. Сгорбились. Даже Лазарус застыл на полпути, его ярость мгновенно испарилась, сменившись ледяным страхом. Валериус, пытавшийся сохранить остатки достоинства, невольно согнулся под этой невидимой тяжестью. Они снова ощутили себя не властителями ночи, а стаей перепуганных шакалов перед тигром.
— Я, походу, не до конца понял ваши традиции? — спросил я мягко, обводя их взглядом. — Нарушать клятвы, данные новому лидеру, — это у вас в порядке вещей? Особый ритуал такой? Проверка на прочность?
Валериус сглотнул ком в горле. Он посмотрел на Дрэйвена, потом на меня. В его глазах бушевала гражданская война между гордыней и инстинктом выживания.
— Нет, — выдавил он хрипло. — Клятва… священна. Этого… больше не повторится. Я прослежу.
— Ты проследишь? — я криво усмехнулся. — А ты уверен, что в состоянии за кем-то следить? Ты даже за собой уследить не смог.
Я замолчал, давая тишине сделать свою работу. Она висела в воздухе, густая, давящая, невыносимая. Альпы нервно переминались, избегали моего взгляда. По лицу одного из них скатилась капля пота. Они ждали развязки. Ждали наказания.
А я просто молчал.