Пока он говорил, мой взгляд скользил по толпе. И я их увидел. Двое мужчин и женщина, двигавшиеся сквозь людской поток с неестественной, плавной грацией. Они не толкались, не протискивались. Толпа, казалось, сама расступалась перед ними. Их лица были пусты, глаза — безжизненны. «Эхо». Его киборги-убийцы. И они направлялись прямо ко мне.
— Наслаждайся представлением, капитан, — сказал Магнус, поднимая бокал в издевательском тосте. — Оно вот-вот начнётся.
Связь прервалась.
Я ещё секунду смотрел на потухший экран коммуникатора, сердце отбивало бешеный ритм. Он играет со мной. Открыто. Он не просто пытается меня убить. Он пытается меня сломать. Показать мне, насколько я ничтожен, насколько бессилен против него.
Ярость, холодная и чистая, затопила вены.
К чёрту его игры. К чёрту его ловушки.
Он назвал меня тараном? Отлично. Я буду лучшим, мать его, тараном, которого он когда-либо видел. Я сокрушу его стены, его марионеток и его самодовольную, идеальную физиономию.
Я опустил голову и ринулся в павильон, расталкивая ошарашенных гостей. Я должен добраться до сцены. Я должен его остановить.
Но сцена опустела.
Толпа смотрела вверх. И я проследил за их взглядами.
Крыша гигантского павильона, шедевр инженерной мысли, разъезжалась в стороны, открывая вид на солнечное небо. И там, в образовавшемся проёме, завис «Мухолёт». Он висел в воздухе, безмолвный и угрожающий, его четыре крыла были едва заметным размытым пятном.
Режим акустической маскировки. Он поднялся в воздух бесшумно, как призрак.
Затем он отключил звуковой камуфляж, и динамики затрещали.
Голос Магнуса, усиленный и искажённый, заполнил зал.
— Дамы и господа! — прогремел он с максимальной театральностью. — Прошу прощения за скомканное начало. Но, как говорится, лучшая демонстрация — наглядная. Зачем утомлять вас скучными речами и техническими характеристиками, когда можно просто… показать?
«Мухолёт» качнулся вперёд, его двигатели взревели с такой силой, что, казалось, задрожали сами основы здания.
— Наслаждайтесь прекрасным днём! Погода отличная! — в голосе Магнуса теперь звучала чистая, незамутнённая насмешка, адресованная лично мне. — А я, пожалуй, полетел. Дела, знаете ли.
И с последним, оглушительным рёвом, чёрная насекомоподобная машина взмыла вверх и исчезла в небе, оставив после себя лишь ошеломлённую тишину толпы и меня, стоящего в одиночестве посреди зала, снова побеждённого.
Он меня унизил. Он указал мне моё место.
И за это я сожгу его мир дотла.
Я не стал ждать, пока толпа опомнится и начнёт задавать глупые вопросы. Не стал сражаться с приближающимися «Эхо». Не стал смотреть вслед улетающему ублюдку. Я просто развернулся и побежал.
Я нёсся сквозь ошеломлённых, застывших с бокалами в руках гостей, расталкивая их, как кегли. Кто-то ойкнул, кто-то выругался, кто-то пролил на себя шампанское. Мне было плевать. В ушах стоял рёв турбин его «Мухолёта» и стук моего собственного сердца, отбивавшего бешеный ритм.
Прочь из этого храма лицемерия, прочь из этого душного павильона! На воздух, на свободу, в погоню!
Я вылетел на парковочную платформу, где среди десятков роскошных, блестящих аэрокаров стоял мой. Мой «Нимбус». После недавних событий Ди-Ди ещё не успела привести «Буйвола» в порядок. Но это даже к лучшему. Тяжёлый броневик летает гораздо медленнее, чем эта торпеда.
После её апгрейдов, это не просто машина. Это мой личный истребитель, замаскированный под гражданский транспорт. Чёрный, приземистый, с хищными, зализанными формами, он выглядел как сгусток ночи, готовый в любую секунду сорваться с места.
Я запрыгнул в кабину, и она с тихим шипением закрылась, отсекая меня от внешнего мира. Руки сами легли на руль. Пальцы нашли нужные кнопки.
— «Нимбус», протокол «Возмездие».
— Протокол «Возмездие» активирован, — отозвался спокойный, синтезированный голос бортового компьютера. — Все системы в боевой готовности. Турбины прогреты. Жду вашей команды, капитан.
Я нажал кнопку зажигания.
Две турбины, спрятанные в задней части корпуса, с нарастающим воем ожили. Машина слегка приподнялась над платформой. Я резко дёрнул рычаг вертикатора и вдавил педаль газа в пол.
«Нимбус» не взлетел. Он выстрелил, оставляя на парковочной платформе оплавленный круг. Перегрузка вдавила меня в кресло, но я лишь злорадно оскалился. Одновременно с этим я включил связь с избушкой.