Её улыбка погасла. Она отложила щётку и посмотрела на моё отражение. В её алых глазах не было привычной насмешки. Только тень усталости и… вины?
— Я знаю, Волк, — тихо сказала она. — Я облажалась. По полной.
— Ты не просто облажалась. Ты чуть не подписала нам всем смертный приговор, — я сжал её плечи чуть сильнее. — Что, если бы я не успел? Что, если бы Ди-Ди и Вайлет не сумели взломать «Нептуна»? Что, если бы тебя сразу казнили? Ты об этом подумала, когда выбирала между лабутенами и жизнью?
Она молчала, опустив глаза.
— Но я пришёл не за этим, — я ослабил хватку, и мой голос стал мягче. — Я пришёл сказать спасибо.
Она удивлённо вскинула бровь.
— За что же?
— За то, что помогла Шондре. За то, что не бросила меня в воде.
Она медленно повернулась ко мне на вращающемся стуле. Её алые глаза смотрели серьёзно, без тени иронии.
— Мы своих не бросаем, — тихо сказала она, повторяя мои же слова. — Даже таких невыносимых, вечно ворчащих капитанов.
Она поднялась, её шёлковый халат распахнулся, но она, казалось, не замечала этого. Кармилла шагнула ко мне и обняла, уткнувшись лицом мне в грудь.
— Спасибо, что вытащил меня из той дыры, Волк, — её голос был приглушённым, почти детским. — Я думала, это конец. Я… испугалась.
Я обнял её в ответ, зарываясь лицом в её волосы, пахнущие чем-то горьким и сладким одновременно. Вся моя злость, всё моё раздражение испарились, уступив место чему-то другому. Нежности. И пониманию. Она не просто вампирша с манией величия. Она — женщина, которая впервые за долгое время почувствовала себя частью чего-то большего. Частью стаи. И боялась это потерять.
Она подняла лицо и поцеловала меня.
Ее губы были неожиданно мягкими и податливыми. Это был уже не поединок, не испытание на прочность, как в отеле или бассейне. В нем чувствовалась бездна благодарности, дрожь облегчения и что-то ещё — хрупкое и беззащитное, чему она, я чувствовал, сама боялась дать имя. Доверие. И этот вкус доверия оказался слаще любого вина.
Мой ответ был немедленным и горячим. Нежность длилась мгновение, прежде чем превратиться в голодный, животный рык. Я впился в её губы, подхватил на руки, а она обвила мою талию ногами с силой, от которой перехватило дыхание. Из всех женщин в экипаже только Кармилла, Роза и Вайлет могут дать мне достаточное расслабление. И я нуждался в этом — в возможности не сдерживаться. Иногда. Периодически.
Алый шелк халата окончательно соскользнул на пол, и она осталась в моих руках. Абсолютно нагая, горячая, настоящая.
— А теперь накажи меня, капитан, — прошептала она мне в самые губы.
— Обязательно накажу, — пообещал я хрипло. — Но сначала…
Я не донёс её до кровати. Шагнув в сторону, опустил её на колени — прямо на толстый махровый ковёр. Она поняла всё без слов. В её глазах, подёрнутых дымкой страсти, мелькнул знакомый огонёк азарта. Она обожала эту игру. Игру в подчинение.
Загремела пряжка, вжикнула молния. Длинные белые волосы серебряным водопадом рассыпались по ковру, когда она склонилась. Я вцепился пальцами в эту шёлковую массу, слегка оттянул, заставляя её поднять на меня взгляд. Её глаза пылали. А затем её губы, влажные и невероятно мягкие, коснулись моей кожи.
Это была самая изощренная пытка. Сладкая, обжигающая, сводящая с ума. Она не торопилась. Она дразнила, отступала, заставляя меня делать движение навстречу, и снова набрасывалась, поглощая.
Её губы творили немыслимое, а её волосы, живые и послушные, обвивали мои бёдра, то притягивая, то отпуская. Мир сузился до этих ощущений, до этой горячей, виртуозной игры. Я чувствовал, как стальная пружина напряжения внутри меня сжимается всё туже, вот-вот готовая сорваться.
Первый пик наслаждения накрыл меня внезапно, не как волна, а как обвал. Резко, ослепительно, вырвав из горла сдавленный рык.
Затем вампирша медленно подняла голову. На её губах играла торжествующая, хищная улыбка.
— Кажется, кто-то потерял контроль, капитан? — выдохнула она с победой в голосе.
Ярость и всепоглощающее желание смешались во мне в гремучую смесь. Я рывком поднял её с колен и прижал к стене, обитой кроваво-красным бархатом. Её кожа была обжигающе горячей, совсем не ледяной, как у киношных кровососов. Моя рука грубо сжала её грудь. Кармилла всегда любила пожёстче.