Я представил. Представил, как кончик лианы касается прохладной, отполированной древесины полки. Представил текстуру, лёгкую прохладу. Я не требовал. Я мечтал. Я делился этим образом, этим желанием, как делятся интересной историей.
И вдруг я почувствовал… отклик. Лёгкую вибрацию. Словно невидимая струна начала резонировать в ответ.
Я открыл глаза.
Медленно, с ленивой грацией, лиана пришла в движение. Она изогнулась в воздухе, плавно, как рука танцовщицы, и потянулась к полке. Это было невероятно. Я не управлял ей, как марионеткой. Я чувствовал, будто мы приняли это решение вместе.
Кончик лианы коснулся полки. Замер на мгновение. И я почувствовал это. Почувствовал прохладу и гладкость дерева так, словно коснулся его сам.
— Получилось… — выдохнул я, не веря своим ощущениям. — Я чувствую… полку.
— Вы — одно целое, — улыбнулась Роза, убирая руки. — На это мгновение вы стали одним целым.
Я с восторгом смотрел на лиану, которая теперь так же плавно возвращалась в исходное положение. Усталости как не бывало. Вместо неё внутри разливалось тёплое, светлое чувство удовлетворения. Это было не пьянящее всемогущество, а тихая, уверенная радость творца. Я не сломил волю. Я нашёл общий язык.
Повернулся к Розе. Она стояла совсем близко, и её зелёные глаза сияли в полумраке каюты-джунглей. В них была гордость. За меня.
— Спасибо, — сказал я, и в этом слове было гораздо больше, чем просто благодарность.
— В сериале «Джунгли тоже плачут», — с лукавой улыбкой сказала она, — когда ученик добивается успеха, учитель должен его наградить.
— И как же? — усмехнулся я, уже зная ответ.
— Поцелуем, — просто ответила она. — Чтобы закрепить успех.
Роза подняла на меня зелёные глаза. В них не было ни хитрости, ни кокетства. Только чистое, незамутнённое желание, глубокое и бездонное, как омут в заповедном лесу.
— Поцелуй меня, Волк, — попросила она тихо. — Как капитан «Скитальца» целовал свою звёздную принцессу.
Я усмехнулся, чувствуя, как что-то древнее и дикое шевелится во мне.
— Боюсь, я не смотрел этот сериал. Но я попробую по-своему.
Наклонился и прикоснулся к её губам своими.
Её ответный поцелуй был подобен лесному пожару, всепоглощающему и стихийному. Вся моя осторожность испарилась в одно мгновение.
— Наверх, — прошептала она, едва оторвавшись. — Я хочу быть с тобой там. В моём гнезде.
Лианы мягко и уверенно подхватили нас и понесли на второй ярус, в самое сердце её зелёного царства. Воздух здесь был гуще, слаще, пьянее. Под нами сплелось живое ложе, упругое и тёплое.
Роза потянула меня на себя, и я очутился в её объятиях, пленённый, очарованный. Её зелёные глаза горели в полумраке, как два изумруда. Мы снова слились в поцелуе, а тонкие побеги стаскивали с нас одежду, их прикосновения были прохладными и шелковистыми.
— Ты такой сильный, Волк, — прошептала Роза, её пальцы скользнули по моей груди, касаясь шрамов. — Но внутри тебя… столько боли. Я чувствую её. Она холодная. Как промёрзшая зимняя земля.
Я позволил себе откинуться на спину, и лианы мгновенно подстроились под меня. Роза оказалась сверху, и на её губах играла нежная, понимающая улыбка.
— Позволь мне согреть тебя, — прошептала она.
И начался танец. Древний, как мир, и дикий, как сам лес. Её губы, её руки, её дыхание смешались со мной. Но самое невероятное были лианы. Десятки тонких, гибких отростков обвили нас. Они не сковывали, а ласкали, их прикосновения были подобны шёпоту листвы, вызывая мурашки и заставляя кожу гореть. Это было потрясающее, доселе неведомое чувство — быть не просто с женщиной, а быть принятым самой природой.
Я отдался этому ощущению целиком, позволил волне нарастающего наслаждения унести меня. Первая разрядка оказалась ослепительной и мощной, вырвав из груди сдавленный стон и заставив мир померкнуть. Но это было лишь началом.
— Теперь иначе, — прошептала она.
Лианы вновь пришли в движение, сплетая нас в единое целое. Мы уже не лежали, а парили в центре зелёного кокона, подвешенные живыми канатами. И когда наше единение достигло кульминации, это было рождением новой жизни. Я чувствовал, как её тепло растворяет мою боль, как тёмные углы души заполняются светом.
В тот миг, когда её тело затрепетало на пике наслаждения, лианы, образующие наш кокон, вспыхнули. Они расцвели. Тысячи бутонов раскрылись, обрушив на нас облако опьяняющего аромата. Это было финальной точкой, каплей, переполнившей чашу. Моё второе излияние было не взрывом, а бесконечным, глубоким потоком, который не опустошал, а наполнял, возвращая мне часть утраченной души.