Сейчас этот чешуйчатый обжора представлял идеальную мишень. Убегать и уворачиваться не станет. Но головой аллигот отвернулся в кладовку, а мучить зверя перед смертью не хочу. Снести башку куда гуманнее, чем сперва перебивать хребет. Нет, если не будет вариантов, я сделаю это без колебаний. Но сейчас никакой спешки нет, а сам монстр не нападает.
Надо подобраться ближе.
Пара неспешных шагов. Никакой реакции. Продолжаем.
Я подошел настолько близко, что мог пнуть аллигота по жирной заднице.
Собственно, а почему нет? Надо же привлечь внимание!
Мой берц с размаху долбанул по основанию хвоста. Зверь взвыл, но тут же уткнулся обратно. Какой отменный аппетит, ничем не перешибешь.
Список планов на жизнь: добраться до Ходдимира, остановить войну, врезать по заднице инопланетному крокодилу. Вот, уже одну галочку можно поставить.
Пара новых пинков животину не расшевелила.
Тогда я стал обходить эту тушу, держа кольт на вытянутой и пытаясь прицелиться. Понял, что не получится. Придется забраться на него сверху…
Ничего сложного — я только что трюки покруче исполнял. Просто неприятно. Словно корову забивать собираешься. Куда проще убивать, когда противник на тебя кидается.
Так, хватит сантиментов! Есть работа, и ее нужно выполнить.
Убрав револьвер в кобуру, я ухватился за круп ящера и подтянулся. Забрался и уселся верхом. Даже сейчас он не проявил ко мне никакого интереса.
— Хоть седлай и уздечку надевай, — покачал я головой. — Но ведь ты ее перекусишь, верно?
Я уже собирался встать на его шкуру и закончить дело, когда аллигот странно затрясся.
Вся его раздутая туша задрожала, будто в припадке. Он вскинул башку, раскрывая пасть, и начал дергаться. Живот раздувался сильнее и опадал. Его словно распирало изнутри.
У него что, несварение? Как бы не обдристал тут все.
Но вместо этого произошло нечто совсем охренительное.
Он начал рваться пополам!
— Твою налево! — только и успел выкрикнуть я.
Его хребет треснул, и туша распалась надвое прямо подо мной. Пришлось резво соскочить. Револьвер уже прыгнул в руку, курок взвелся, а зверь расчленился.
Еще некоторое время между двумя частями оставались тягучие ошметки плоти. Каждая половина аллигота рвалась прочь от другой, пульсировала и извивалась.
И вот, посреди кухни моей избушки уже сидело два аллигота.
Нормального размера, совсем не жирных.
Эти твари реально размножаются делением.
И процесс однозначно забрал весь излишек энергии.
Оба новорожденных аллигота посмотрели на меня очень голодными глазами.
И двигались они гораздо шустрее своего родителя.
Бросились ребятки дружно, однако на башку я наступил только одному. Он сам помог мне оттолкнуться, будто от трамплина. Я заскочил на столешницу, где Шондра обычно нарезает овощи для салата.
Первый аллигот получил пулю прямо в глотку, когда рыпнулся за мной следом. Второй зашел сбоку, я переступил с ноги на ногу, снова взводя курок.
Мигом позже грохнул второй выстрел.
Как и говорил: убивать проще, если на тебя нападают.
Побродив еще некоторое время по лабиринту коридоров и отсеков, я добрался до машинного отделения. Осмотрел механизмы, серьезных повреждений не заметил, но запустил диагностику всех систем. Нельзя продолжать путь, если мы не знаем, сумеет ли избушка снова перейти с шага на галоп. Сейчас мы неплохо затерялись в джунглях, если не отсвечивать и не шуметь, найти нас будет не самой простой задачей. Но вольники найдут, так что и засиживаться нельзя.
С этими мыслями вернулся на мостик.
— Ну как? — тут же спросила Шондра. — Я сперва по камерам следила, но потом ты вышел из поля зрения.
— Да нормально все. Вроде, всех перебил.
— И сколько их было?
— Пятнадцать. Нет, двойняшки же еще. Получается, шестнадцать.
— Волк — берсерк, кити-кити! — тут же радостно подскочила Сэша. — А мы с цветочком уговариваем Шондрочку поиграть с нами в салочки.
— Да не хочу я, чтоб меня кусучие бутоны ловили!
— Цветочек не укусит! Он нежненько!
Я устало снял шляпу, повесил на спинку кресла и рухнул в него.
— Шондра, отдыхай. Подменишь меня через четыре часа.
Брюнетка смерила меня скептическим взглядом и спросила:
— Слушай, кэп, ты уверен, что потянешь дежурство? Давай лучше я первую смену возьму.
— Ты сама едва на ногах держишься. Иди спать. Это приказ.
Так и быть, турельщица подчинилась. И мы с приручительницей чудовищ остались вдвоем. Не считая самого чудовища, разумеется.
Ангорийка не стала вспоминать про наш поцелуй. И хорошо. Как с ней об этом говорить, я не очень представляю. Очень надеюсь, что она действительно считает это просто искусственным дыханием. Кошка на борту — еще ладно. Но вот влюбленная кошка…