Потом она положила голову мне на плечо и умиротворённо вздохнула.
— Здесь действительно красиво, — шепнул её голос, а рука набросила край плаща на меня.
Минуту, может, две, мы снова сидели в хрупкой, убаюкивающей тишине.
Только шум волн внизу и наше общее дыхание.
Я почти убедил себя, что всё не так уж и плохо. Что команда — это просто сложный механизм, который требует тонкой настройки. Что даже Лекса и Кармилла когда-нибудь найдут общий язык, или хотя бы перестанут использовать друг друга и окружающих в качестве мишеней.
Тепло Шондры под моим плащом было реальным, осязаемым, и на какое-то время оно перевесило весь тот хаос, что творился в нашей жизни.
Идиллию, как водится, разрушил пронзительный крик откуда-то снизу.
— Кити-кити, Шондра! Ты где, Шондрочка! Я тебя потеряла! Ау-у-у!
Я поморщился так, будто мне в виски засадили пару гвоздей.
Момент оказался безвозвратно испорчен.
— Ты что, взяла с собой кошку? — спросил я Шондру со вселенской усталостью в голосе.
Турельщица вздохнула, и я почувствовал, как её плечи опустились.
— Нет. Я её не брала. Видимо, она увязалась за мной тайком. У неё талант находить неприятности. И от неё хрен спрячешься даже на вершине скалы в полной темноте. У неё же кошачье зрение, слух и нюх.
«А ещё эмпатия в роли шестого чувства, — пронеслось в голове. — Даже потеряв след, она скоро найдёт нас по свету разума. Причём даже сама этого не поймёт».
Я снова вздохнул. Такой вздох уже стал моим фирменным звуком.
— Придётся срочно «найтись», — пробормотал я. — Хотя, по чесноку, есть желание остаться здесь и затаиться. Пусть побродит.
— Тогда на неё может наткнуться какой-нибудь дикий зверь, — резонно заметила Шондра.
Я на мгновение задумался, представив эту сцену.
— Да, ты права, — согласился, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны. — Нужно пожалеть диких зверей. И спасти их от Сэши.
Мы начали спускаться по узкой, каменистой тропе, придерживаясь за выступы скалы. Луна освещала нам путь, превращая камни в серебряные слитки.
Внизу, у самого обрыва, мелькала белая фигурка. Сэша бродила взад-вперёд, её пушистый хвост нервно подёргивался. Она двигалась по кромке леса, заглядывая в каждый куст, будто Шондра могла притаиться там.
— Сэша! — крикнул я этой чокнутой кошатине.
Она замерла, её уши дёрнулись, определяя источник звука. Блондинка подняла голову и увидела нас. Её лицо расплылось в радостной улыбке.
— Волк! Шондра! Кити-кити, я вас нашла!
— Оставайся на месте, — велел я.
Мы продолжили спускаться.
— Вот зуб даю, — пробормотала турельщица, — она сейчас сорвётся, и придётся спасать.
— Зачем спасать? Точно надо?
— Иначе придётся потом вылавливать. Дохлая кошатина страшно воняет.
— Аргумент, — согласился я.
— Осторожно, не сорвись! — крикнула Шондра, видя, как близко кошка подошла к краю.
— Не-а, я очень ловкая! — беззаботно ответила Сэша и, чтобы доказать это, сделала пируэт на одной ноге, едва не потеряв равновесие.
И в этот самый момент из тёмной шумящей воды под ней вырвалось нечто.
Толстое, скользкое и покрытое присосками.
Гладкое, мускулистое щупальце толщиной с моё бедро.
Оно блеснуло в лунном свете, двигаясь с неестественной, змеиной грацией.
Прежде чем кто-либо из нас успел среагировать, щупальце обвилось вокруг лодыжки Сэши. Натянулось струной и рвануло.
— МЯЯЯ! — только и успела взвизгнуть она.
Кошку сдёрнуло с обрыва с такой силой, что её фигурка на миг превратилась в размытую полосу. И тут же исчезла в тёмной воде, оставив после себя лишь всплеск и расходящиеся круги.
Я замер на тропе, глядя на то место, где только что находилась Сэша.
Шондра рядом со мной выругалась так грязно и изобретательно, что я даже на секунду восхитился её словарным запасом.
Посмотрел вниз, на воду. И увидел его. Под поверхностью, в лунном свете, распласталась гигантская, аморфная тень. Огромная, размером с ботанический сад избушки, если не больше. От неё во все стороны расходились тёмные, извивающиеся отростки.
Не просто тень. Воплощение древнего, глубинного ужаса, легенда Бризхейва, о которой травили байки в портовых барах.
Барнаби.
И этот гигантский осьминог только что утащил нашу кошку на ужин.
— Чёрт, — выдохнул я. — Всё же придётся спасать.
Моника стояла в темноте грязной подворотни, прислонившись к обшарпанной кирпичной стене. Прохладный воздух наполнял лёгкие, пахло морской солью и гниющими овощами из переполненного мусорного бака.