Я молчал, глядя на эту одинокую точку.
Время… до чего же оно относительно.
Двести восемьдесят лет, да? Очень долгий путь.
Через гиперпространство получается перемещаться гораздо быстрее.
Ведь я был там ещё совсем недавно.
Сидел в тесной кабине своего перехватчика «Гадюка-7». Вокруг — абсолютная, звенящая чернота космоса, прошитая такими же безразличными звёздами. И среди них самая близкая и огромная — Око Горгоны.
Она висела передо мной, как слепящий прожектор, не мерцая — слишком яркая для этого. Чистый, почти хирургический белый свет. В вакууме звёзды не дрожат, не играют, как на Земле — они горят ровно, словно раскалённые иглы, вонзающиеся в сетчатку.
А вокруг — война.
Очередной бой за контроль над сектором.
«Гадюка-7» вихляла на форсаже, уворачиваясь от залпов. Перегрузка вдавливала меня в кресло, зрение сужалось до туннеля, а экраны показывали формирование аномалии в структуре космоса. Резкая вспышка, прорыв.
— Волк-117, приём! — раздался в наушнике голос связиста. — Из гипера только что вышел тяжёлый крейсер класса «Дредноут». Приказ очистить зону от истребителей, основная ударная группа переключается на него.
— Понял. Зачищаем мелочь.
Я рванул рычаг на себя, плазменные двигатели взрыли.
— Цель в секторе! «Клинок-2», на хвосте! — доложил бортовой ИИ.
Вражеский истребитель пронесся мимо, осыпав меня серией импульсных залпов. Один чиркнул по корпусу — скрежет, треск композитных панелей.
Разворот на 180, прицельная сетка накрыла мишень.
— Ловлю в захват… — прошипел я сквозь зубы.
На секунду в перекрестье мелькнула она, Око Горгоны. Неподвижная, бесстрастная, как прицельная метка.
— ОГОНЬ.
Две УРС-9 («Ударная Ракета Сближения») сорвались с направляющих. Через три секунды — яркая вспышка на радаре. Ещё одна звезда на мгновение зажглась в этой системе.
— Цель уничтожена, — доложил я.
На экранах отобразились разлетающиеся обломки.
Мои товарищи тоже взяли свои цели, ещё несколько вспышек.
— Сектор чист, — сообщил связист. — Переходим к основной цели.
Где-то там, в чёрной пустоте, уже разворачивался «Дредноут». Но пока — только звёзды.
Око Горгоны горело, как прежде.
Холодное.
Безучастное.
Как и всё в проклятом космосе… по которому я так скучаю.
— Не могу забыть это… — сами собой пробормотали мои губы. — Ощущение, как тебя вдавливает в кресло на форсаже, перегрузка, от которой темнеет в глазах, но ты терпишь, потому что это часть танца. Танец на лезвии бритвы, где одно неверное движение — и от тебя останется лишь облачко перегретого пара и обломков.
— О чём вы говорите, капитан?
— Космос… свобода и война… Да, приходилось выполнять приказы, так что это не настоящая свобода. Но её не существует. Всегда есть долг и обязательства, которые ты на себя берёшь. Однако в космосе всё иначе… Вселенная сжимается до размеров пилотской кабины. И это… невероятно, — прошептал я, глядя на ту далёкую звезду.
Сглотнул и продолжил, не понимая, зачем:
— Ты не представляешь, каково это. Тишина. Абсолютная. Только гул систем жизнеобеспечения и твой собственный пульс в ушах. А потом эфир взрывается криками, помехами, командами. И начинается бой. Это не похоже на то, что показывают в кино. Это быстро. Жёстоко. Ты видишь вспышку вражеских дюз, бортовой компьютер рассчитывает траекторию уклонения, ты до боли стискиваешь рычаги, бросая машину в немыслимый вираж. Звёзды превращаются в длинные белые полосы. А потом ты ловишь врага в прицел…
Я немного помолчал, заново переживая минуты боя.
— Секунда, которая длится вечность. Ты чувствуешь, как под корпусом вибрирует пусковая установка, выпуская смертоносный привет. И вот оно… яркая, беззвучная вспышка. Без грохота, без огня. Только короткоживущее плазменное облако, которое быстро рассеивается в вакууме. Ослепительный всплеск света, который гаснет, оставляя после себя лишь пустоту. И в этот момент… в этот момент ты чувствуешь не облегчение, не радость. Ты чувствуешь чистый, незамутнённый восторг победителя. Ты выжил. Ты лучший. И весь этот огромный, холодный космос… он твой.
Я замолчал на полуслове, осознав, что наговорил лишнего.
Резко повернул голову и посмотрел на Вайлет.
Фиолетовые глаза смотрели на меня.
Ни удивления, ни осуждения. Просто спокойное, внимательное наблюдение.
Первое инстинктивное желание — отдать приказ: «Вайлет, протокол „Альфа-Зет“. Стереть последние две минуты из блока памяти». Просто. Эффективно. И жестоко.