В этом поцелуе смешались и вина, и тоска, и яростная, долго копившаяся страсть.
Я целовал её так, словно хотел запечатлеть в этом мгновении всё, что не успел сказать за месяцы разлуки. Её губы разомкнулись под моим натиском, дыхание сбилось, и она глубже утонула в поцелуе, забыв про обиды, про злость, про всё на свете.
Мои пальцы впились в её бёдра, скользнули выше, к спине, к шее, будто боясь, что она снова исчезнет, если я хоть на секунду ослаблю хватку.
Её тело отвечало мне тем же жаром.
— Ты… — она попыталась говорить, но сбилась.
В уголках прекрасных глаз блеснули слёзы.
— Я не брошу тебя снова, — прошептал я, обнимая её. — Никогда.
Она тяжело дышала, сердце колотилось так, что его удары отдавались в моём теле. Я не пытался читать её, но ощущал отголоски эмоционального фона — боль, бесконечную тоску и… надежду.
— Обещаешь? — её голос дрогнул.
— Клянусь.
Тогда её руки обвили мою шею, и она прижалась ко мне так крепко, будто боялась, что я испарюсь, как мираж. А я… я просто держал её, чувствуя, как её сердце бьётся в унисон с моим.
Потом мои пальцы нашли застёжку-молнию на её коротком платье.
Секунда — и оно беспомощной белой тряпкой соскользнуло на пол.
Под ним оказалось тонкое, почти невесомое кружевное бельё угольно-чёрного цвета.
Идеальный контраст с её светящейся кожей.
Лия отстранилась, тяжело дыша, и с лукавой улыбкой отступила к кровати. Одним грациозным движением забралась на неё, устроившись на свежих простынях.
— Новый матрас нужно срочно опробовать, — прошептала она, лукаво посматривая на меня. — Вдруг пружинит не так?
Она поманила меня пальцем.
Не отказывать же?
Пончо, костюм, всё полетело на пол к её платью. В два шага я оказался у кровати и забрался следом, нависая над ней. Её кожа была тёплой и пахла чем-то экзотическим и сладким, как ночные цветы в Диких Землях.
Мы снова целовались, но уже не так яростно. Нежнее.
Бионическая рука осторожно гладила её бедро, ощущая контраст между холодом металла и теплом женской кожи. Сенсоры идеально передавали информацию нервным окончаниям, так что я лишний раз порадовался, что приобрёл эту модель.
Ладони заново изучали знакомые изгибы.
В какой-то момент, когда наши губы на мгновение разомкнулись, она прижалась ко мне и прошептала прямо в ухо, и в её голосе уже не было ни насмешки, ни вызова, только искренняя, обезоруживающая нежность:
— Я так скучала, Волк…
Притянув её ближе, шепнул на ухо:
— Я тоже очень скучал.
Наверняка Миша сказал бы, что это слишком скупо. Но уж как умею.
Мои пальцы скользнули по её спине, нащупывая застёжку чёрного лифчика.
Хорошо, что у меня такая большая практика… замочек поддался легко и непринуждённо.
Лифчик полетел на пол, а мои пальцы смяли сочные зелёные груди. Пальцы провели по лампочкам-соскам. Лия тихо ахнула и прикусила губу, а я повалил её на постель, снова целуя.
Но через миг её рука упёрлась в мой торс и легонько надавила.
Я замер, не сразу сообразив. Она посмотрела мне в глаза, и в её жёлтых омутах промелькнула хищная, игривая тень. Это был не запрет, а намёк.
Перевернувшись на спину, я позволил ей оказаться сверху.
Снова поцелуй — горячий, страстный, глубокий.
Затем она, не разрывая нашего зрительного контакта, спустилась ниже.
Её тёмно-зелёные волосы водопадом рассыпались по моим бёдрам.
Пальцы захватили резинку трусов и потянули вниз. При этом она улыбалась и продолжала очень многообещающе смотреть мне в глаза.
Дальше начались поцелуи. Но уже совсем другие.
Её губы скользнули вниз по моему животу, оставляя за собой горячий влажный след.
Я почувствовал, как её дыхание обжигает кожу там, где мне больше всего хотелось её прикосновений. Она медлила, словно нарочно заставляя меня сходить с ума от ожидания. Её пальцы скользили по внутренней стороне бёдер, но не касались моего члена. От предвкушения по телу бегали электрические разряды.
Напряжение росло, всё уже давно напряглось и жаждало внимания.
А потом — наконец — её язык лизнул меня снизу вверх, медленно, оценивающе, и я резко вдохнул, впиваясь пальцами в простыни. Она знала, что делает, чёрт возьми! Её губы сомкнулись вокруг меня, горячие и влажные, и первое же глубокое плавное движение заставило моё тело напрячься.