— Кармилла, — прошипел я, когда поравнялся с ней. — Какого чёрта ты здесь делаешь? И что это за экспонат из музея восковых фигур? — я кивнул на её кавалера.
Она одарила меня самой ослепительной, самой ядовитой улыбкой.
— Милый, ну как я могла пропустить главный балаган сезона? — промурлыкала она, её алые глаза сверкали. — К тому же, я нашла себе такого очаровательного… спонсора. Познакомься, это мистер Хамфри. Он любезно согласился составить мне компанию. Правда, милый?
Мистер Хамфри в ответ издал какой-то булькающий звук и попытался поцеловать ей руку, но промахнулся и с энтузиазмом обслюнявил собственную манжету.
— Ты играешь с огнём, — процедил я. — Если кто-то догадается…
— Не волнуйся, — она грациозно поправила ему бабочку. — Я верну его в целости и сохранности. Почти. Возможно, с лёгкой амнезией и необъяснимой тягой к готической поэзии. К тому же, — она понизила голос до соблазнительного шёпота, — я не могла оставить тебя здесь одного. В окружении всех этих… хищниц. Они же съедят тебя живьём. А я предпочитаю, чтобы ты достался мне. Свежим и ненадкусанным.
Тут её взгляд упал на мою «бутоньерку». Видимо, та пошевелилась и показала зубки.
Вампирша хлопнула длинными ресницами, но сразу же подобрала челюсть.
— Ах ты, боже мой! Какая прелесть! Неужели у нашего цветочка открылся новый талант? Поразительно. Осторожнее с опылением, Волк. Кто знает, какие ещё плоды принесёт наша дриада.
Я собирался ответить. Нет, не про Розу. Про наказание, которое полагается клыкастым заразам, которые отказываются выполнять капитанские приказы.
В этот самый момент оркестр, до этого наигрывавший какую-то безликую салонную дребедень, внезапно сменил репертуар.
Зал наполнили страстные, надрывные, рвущие душу звуки бандонеона.
Это было танго.
Музыка, под которую можно либо любить до потери пульса, либо убивать.
Иногда — и то, и другое одновременно.
Я посмотрел на музыкантов. Они с ангельскими лицами пилили свои скрипки и растягивали меха, делая вид, что это самая обычная мелодия для светского раута. Я посмотрел на Кармиллу. На её губах играла торжествующая улыбка.
Ну конечно. Она всё подстроила. Эта дьяволица не могла просто прийти.
Ей нужно шоу. Ей нужна сцена. И я, очевидно, должен стать её партнёром в этом спектакле.
— Не удостоишь даму танцем, капитан? — её голос был сладким, как яд, и пьянящим, как самое старое вино.
Она бросила мне вызов.
Прямо здесь, на глазах у всей этой напудренной, накрахмаленной публики.
Мой прототип не умел танцевать, но в моей жизни, которая осталась в далёком будущем… Ну, скажем так, нейрозагрузка творит чудеса, а задания бывают всякие.
Я криво усмехнулся.
— С удовольствием.
Я взял её за руку, оставив мистера Хамфри блаженно пускать слюни на ледяного кита, и вывел её в центр зала. Музыка нарастала, становясь громче, требовательнее. Мы замерли на мгновение, глядя друг другу в глаза. Это был не просто взгляд. Это была дуэль. Кто кого? Кто поведёт в этом танце? Кто сломается первым?
И мы начали.
Это было не просто танго, а настоящая война. Каждый шаг — атака. Каждое движение — контрудар. Моя рука на её спине была не просто поддержкой, а властным требованием подчиниться. Её рука на моём плече, не просто касанием, а вызовом.
Мы кружились в бешеном, страстном вихре.
Мой чёрный плащ и её платье с алыми вставками сливались в одно пятно. Её длинные белые волосы хлестали по воздуху, как кнуты. Мы не танцевали. Мы сражались, любили, ненавидели и умирали в объятиях друг друга под эту рваную, страстную музыку.
Я вторгаюсь в её пространство, мой шаг пересекает её траекторию, заставляя вампиршу на мгновение потерять равновесие. Она не падает. Она отвечает мне резким, как удар хлыста, выпадом, её нога взмывает в воздух, едва не задевая моё лицо.
Это предупреждение.
Её нога обвивает моё бедро, пытаясь сбить с ритма, подчинить. Я не поддаюсь. Я веду её, заставляя следовать за мной в сложной серии шагов, наши тела то сближаются до предела, до соприкосновения бёдер, то расходятся, связанные лишь натянутой, как струна, энергией наших взглядов.
Я чувствовал жар её тела сквозь тонкую ткань платья. Вдыхал аромат её духов. Что-то терпкое, горькое, с нотками ночных цветов. Я видел, как в её алых глазах разгорается пламя, такое же дикое и неукротимое, как и музыка.
Толпа вокруг нас перестала существовать.
Были только мы, музыка и этот пятачок паркета, ставший нашим полем битвы.
Магнаты смотрели на нас, затаив дыхание.