Я усмехнулся. Всё же Синичка ещё не смирилась.
— Думаешь, ты уже отстрелялась? — спросил я, обращаясь к ней.
Полицейская удивлённо вскинула брови.
— Что? — офигела она.
Я медленно поднялся с кровати и пошёл к ней.
— Ты ещё не полностью расплатилась за свои проступки. Помнишь, что я тебе обещал в наказание за плохое поведение?
Её лицо изменилось. В глазах мелькнуло понимание, а затем — смесь ужаса и предвкушения.
— Помнишь? — настойчиво повторил я, нависая над ней.
Кармилла мелодично расхохоталась.
— Блин, Волк, нет! — запротестовала Лекса, когда я подхватил её и уложил обратно на постель. Снова задницей кверху.
— Уроки нужно усваивать сразу, — назидательно сказал я, прислоняя головку к её анусу. — Иначе их придётся преподавать снова и снова.
Глава 4
Отплытие
Грузовой док сектора «Гамма» на Акватике напоминал растревоженный муравейник, только вместо муравьёв здесь суетились роботы, а вместо хвои и веточек они таскали многотонные контейнеры. Воздух дрожал от гула транспортных платформ, визга гидравлики и перекрывающих весь этот шум команд, выкрикиваемых на десятке языков.
Над головой, словно гигантские механические жирафы, двигались портальные краны, их клешни-захваты с хирургической точностью опускались в трюмы прибывших кораблей и извлекали оттуда очередную порцию груза.
Внизу, по идеально размеченным магнитным полосам, скользили плоские, похожие на скатов, роботы-погрузчики, перевозя контейнеры к сортировочным узлам.
Иногда в их слаженную работу вклинивались более примитивные, но от этого не менее эффективные шагающие роботы модели «Горилла-5», которые своими мощными манипуляторами перетаскивали ящики поменьше.
Один из таких, с номером «37» на боку, как раз проходил мимо Змея и чуть не отдавил ему хвост — рептил едва успел отдёрнуть его.
— Чтоб тебя черти драли в самом горячем котле преисподней! — прошипел Змей вдогонку и с натугой водрузил очередной ящик на тележку. После чего с хрустом разогнулся и взвыл: — Моя спина! Моника, ты это слышала? Это хрустит мой позвоночник! Он сейчас рассыплется на мелкие фрагменты, и тебе придётся собирать его веником в совок!
Моника, не разгибаясь, поставила рядом свой ящик.
Она была одета в такой же, как у Змея, безликий серый комбинезон грузчика.
— Заткнись, — прошипела она, не поворачивая головы. — Хочешь, чтобы нас заметил бригадир-глубляк и выписал штраф за разговоры на рабочем месте?
— Да плевать я хотел на этого синекожего осьминога! — не унимался Змей, разгибаясь и театрально потирая поясницу. — Я — Змей! Гроза караванов! Безжалостный вольник! Моё имя внушало страх! А теперь я таскаю ящики с консервированными персиками для богатых ублюдков, которые будут жрать их у бассейна! Да я сейчас… да я… забастовку устрою!
— Ты устроишь себе эвтаназию, если не перестанешь ныть, — отрезала Моника, подхватывая следующий ящик. — Радуйся, что Роберту вообще удалось состряпать для нас хоть какие-то документы. С нашими-то мордами, которые транслируют в каждом выпуске «Криминальной хроники», это просто чудо. И линзы эти специальные подогнал. Сканер сетчатки трижды пискнул, но пропустил. Так что заткни свою ядовитую пасть и работай. Иначе никакого шанса поквитаться с Волком у нас не будет.
Имя Волка подействовало на Змея, как удар хлыста.
Он тут же помрачнел, злобно сощурил жёлтые глаза и, уже молча, с удвоенной яростью принялся за работу, вкладывая в каждый рывок всю ненависть к однорукому капитану.
Моника же, продолжая методично перетаскивать груз, погрузилась в воспоминания.
Встреча с Робертом Смитом в той вонючей ночлежке Бризхейва казалась сейчас дурным сном. Этот тип в цветастой рубашке, с его вечной улыбкой и пустыми глазами, не вызывал ни капли доверия. Но его предложение было единственным, что у них оставалось.
«Мой наниматель очень не любит одного… весьма опасного мужчину с седыми волосами», — сказал он тогда, потягивая минералку. И Моника сразу поняла, что это их билет. Билет в один конец, скорее всего, но он вёл прямо к Волку. И она была согласна на любые условия.
Она отлично понимала, что они теперь работают не с Робертом, а на него. На его таинственного клиента, у которого, очевидно, были и ресурсы, и желание убрать Волка с доски. Что ж, их желания действительно совпадали.
Перед отправкой на Акватику им пришлось избавиться от «Пинсера».
Сдать на металлолом.
От этого старого хлама всё равно не было пользы — на Акватику на нём не пробраться, да и просто… для такого высококлассного пилота, как Моника, сидеть в кабине этой развалюхи было унижением.