Эстер отшатнулась, как будто ее ударили, и Халид был удовлетворен, ответив на ее пощечину должным образом. Она упала на колени, закрыв лицо ладонями, а он выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Ключ повернулся в замке, и этот звук как бы поставил окончательную печать на судьбе Эстер.
«Боже мой! Я буду продана на торгах! Каким же чудовищем надо быть, чтобы торговать женщиной?» Он целовал ее и нежно прикасался к ее телу. И после всего этого готов продать ее за приемлемую цену!
Дверь заперта. Что же ей делать?
Смерть могла бы стать выходом, но самоубийство – смертный грех, религиозное воспитание запрещало ей подобные мысли.
Эстер мысленно поклялась, что встретит свою участь с гордо поднятой головой. Она не впала в отчаяние, не дала волю слезам. Все равно она отыщет какую-нибудь лазейку, а оказавшись на свободе, предупредит графа Форжера о грозящей ему опасности. А Халиду она отомстит за унижение, убив его собственноручно.
Из окна своей, теперь превращенной в тюрьму спальни, Эстер наблюдала за отбытием принца и Абдуллы в Стамбул. Ей и Халиду не придется больше увидеться, вплоть до того самого рокового дня.
10
– Встретиться с вами вновь для меня величайшее удовольствие, сиятельный принц.
– Так ли это? – иронически спросил Халид у пышно-усого, напоминающего сытого кота, француза.
– Разумеется, именно так! Я не бросаю слов на ветер, подобно многим моим, да и вашим соотечественникам.
Герцог окинул взглядом богато убранное помещение.
– Кажется, все в сборе. Мы ждали только вас. Салон Акбара, главного работорговца Стамбула, был заполнен самой уважаемой публикой. В дальнем углу возвышался помост, на котором обычно демонстрировались достоинства очередной красавицы.
Тридцатилетний жуир и искусный дипломат герцог де Сассари обладал весьма внушительной фигурой, великолепными усами и располагающей улыбкой. Но Халид не верил ему и недолюбливал герцога.
– Как поживает моя сестрица? – осведомился де Сассари, нарушив неловкое молчание.
– Ваша сестрица?
– Да. Моя сводная сестра Линдар одна из любимейших наложниц султана.
– Линдар уже не наложница, а супруга султана Селима. Она родила султану сына.
– Прекрасно! – Герцог был искренне обрадован. Халид скользнул взглядом по собравшимся, но не заметил того, кого надеялся увидеть.
– Вы доставили мое послание Форжеру? – спросил он у герцога.
– Мой кузен большой трус, – откликнулся герцог. – Вы зря надеетесь увидеть его сегодня здесь.
– Форжера не волнует участь его невесты? – удивился Халид, не скрывая разочарования.
Мужчина, который приносит в жертву ради своей безопасности столь замечательную женщину, не достоин называться мужчиной. Не следует ли Халиду отменить торг и оставить Эстер себе?
– На этом аукционе запрещено торговаться через посредника, – предупредил Халид. Герцог тут же заверил его:
– Савон Форжер никогда не примет опозоренную невесту. Тем более что эту англичанку он и в глаза не видел. Ее ему навязали.
Халид усилием воли подавил нарастающий в нем гнев. Но в чем была причина его злости? В том, что план, задуманный им, провалился? Или ему было обидно за Эстер?
– Плата должна быть в золоте и выплачена полностью, прежде чем купленная рабыня станет собственностью нового владельца, – заявил принц, придав тону своему необходимую суровость.
– Мои карманы набиты битком, и я мечтаю их облегчить, – пошутил герцог. – Но почему вы не придержите столь ценный бриллиант для своей коллекции?
Халид оставил вопрос без ответа. Он вновь принялся разглядывать мужчин, собравшихся в зале и переговаривающихся между собой тихими голосами, как и подобает солидным людям.
Кто из них назначит самую высокую цену и завладеет Диким Цветком? Будет ли этот человек достаточно терпелив, чтобы сносить ее упрямство и безрассудные выходки? Исправит ли он ее характер нежностью или прибегнет к помощи плетки? И кто из них будет прижимать ее к своему телу и успокаивать, когда разбудит она его среди ночи отчаянным криком и слезами?
Малик вошел в зал и задержался на пороге. Резко оборвав беседу с французом, Халид устремился к нему.
– Рад тебя видеть, Малик.
– И я тебя, мой друг. От Форжера нет вестей?
– Герцог де Сассари явился набитый деньгами. Хоть он и знает, что правила запрещают торговаться за кого-то другого, но хитрый лис всегда придумает потом отговорку. Кто за ним стоит – мне неизвестно.
– Я говорил тебе, что Хорек не вылезет из своей вонючей дыры, – вздохнул Малик. – А где Дикий Цветок?
Халид пожал плечами.
– Надеюсь, Акбар держит ее за семью замками.
– И там, где никто не услышит ее воплей, – добавил Малик. – Впрочем, я слыхал, что Акбар обычно подкармливает свой товар дурманящим зельем.
– Что? – Слова Малика повергли Халида в изумление.
– А ты разве не знал? – удивился Малик. – Акбар слегка подбадривает доверенных ему красавиц, чтобы они не капризничали и веселили глаз покупателя.
А как твоя упрямица отнеслась к тому, что ее скоро продадут?
Халид промолчал. Ему представилась Эстер, запертая в темницу, забившаяся в угол в глухом отчаянии или глотающая из кувшина воду, отравленную дурманом.
Конечно, она вела себя с ним как зловредная бестия, но ведь ее оружием в схватках был только несдержанный язык, а на его стороне – сила и власть. Он когда-то поклялся, что никогда не применит к женщине силу, и вот все же нарушил клятву.