Я видел, как её трясёт от озноба, а цвет кожи стал бледным. Глаза широко открыты, нижняя губа дёргается.
— Давай скажем хором, хочешь?
— Нет!
— Белка, — сказал я отеческим тоном. — тебе вырезали аппендикс?
— Не-ет… — она это сказала и по щеке пробежала слеза отчаяния. — Я не хочу аппендикс, только не сейчас! Господи!
— Если господи, то это к Овцебыку. Но я думаю, что он не хочет тебя отпевать.
— Замолчи, давай просто работать. Меня уже попускает.
— Не ври мне. Ты на этом корабле один из самых нужных людей! Без тебя мы можем все помереть, понимаешь? Поэтому давай отнесёмся серьёзно к твоему недугу, хорошо?
— Если это воспаление аппендикса, его придётся вырезать! И кто это сделает? — она повернулась, и в её глазах было отчаяние. — Здесь даже нет «П.У.Ла», медкапсулы… Здесь всё из прошлого! Я просто сдохну, Антей. Я сдохну и всё тут. От перетонита!
— Отставить панику!
Я поднялся с кресла и закрыл дверь на мостик, чтобы не было лишних ушей.
— Ложись на пол, я пропальпирую место. Ты уже один раз спасла мне жизнь, теперь нужно вернуть должок.
— Ты не сможешь провести операцию! У тебя нет опыта!
— Есть предложения получше? Ложись, я тебя пропальпирую. Мне самому вырезали аппендикс. А ещё я в лётном ходил с позывным «врач», потому что неплохо разбирался в диагностике различных заболеваний.
— Правда? — в её глазах появился лучик надежды.
Разумеется, это была неправда. Но мне нужно было как-то её успокоить. Если это действительно аппендикс, я не могу потерять такого ценного кадра.
— Думаешь, что сейчас хорошее время, чтобы соврать?
Она отрицательно помотала головой.
— Ну вот и ложись на пол, сейчас узнаем, что это. В конце концов, вдруг просто кишки сводит? Может же быть такое?
— Я очень на это надеюсь.
Она снимает верхнюю часть комбеза, у неё под ней ничего нет, поэтому прикрывает грудь рукой. У меня чуть слюни не потекли, но я сдержался. Начинаю ощупывать паховую область, раздвигаю пальцами мышечные волокна, прошу её выдохнуть, чтобы я мог нащупать нужное место в брюшной полости. Молчит. Как будто всё в порядке. Ощупываю везде, веду себя очень дотошно. Интуиция подсказывает, что всё не так радужно, как ей хотелось бы. Но Герда даже не дёргается. Может быть, моя интуиция врёт?
Но только стоило мне об этом подумать, как её тело сковывает резкий мышечный спазм из-за моего очередного надавливания. Чувствую пальцами этот злополучный аппендикс… Да, к гадалке не ходи. Воспалён. Причём крайне сильно. Она рыдает и понимает, что операция неизбежна.
— Ты же понимаешь, что он он?
Белка кивает.
— Что будем делать, второй пилот, Камова?
— Я не знаю… Дай мне обезболивающие…
— Ну день ты походишь на обезболивающих, а потом его разорвёт. И тогда уже точно всё… А если он лопнет через пять минут? Или через час? У нас нет оборудования для такой операции. Ты умрёшь. Мучительно. А мы все будем плакать.
Она закидывает голову.
— За что-о-о? Господи, за что-о-о? Что я такого сделала?!
— Первое, пойдёшь молиться вместе с Овцебыком господу богу, когда встанешь на ноги после операции. Второе, тебе крупно повезло, потому что, если бы ты работала по контракту, скорее всего, ты умерла был раньше, чем проявился бы аппендикс.
— Ты вот сейчас вообще не успокаиваешь!
— Нет задачи успокоить. — я взял в руки комлинк. — Овцебык, жду тебя на мостике. — Я снова повернулся к ней. — Есть задача сообщить тебе, что в отличие от других раскладов, сейчас у тебя есть шанс выжить.
Глава 16: Инвазивное вмешательство
Мы с Овцебыком несём её в медотсек на импровизированных носилках. По пути встречаем Уголька, правда ему не удаётся насладиться красотами обнажённой Белки, так как она застегнула комбез обратно.
— Что тут у вас, ребятушки, подсобить чем? — поинтересовался Уголёк.
— Да, ничего не трогай и никуда не ходи. — гаркнул я, и он остался стоять с выпученными глазами.
Заносим в медотсек, Овцебык закрывает дверь.
— Нет! — воскликнула Герда. — Ты тут не остаёшься!
Она сказала это, обращаясь к Овцебыку. Тот застыл с недоумевающим выражением лица.
— Антей, пусть он выйдет!
Я кивнул, чтобы Овцебык покинул помещение, тот повиновался.
— Закрой дверь, Антей!
— Хорошо, хорошо!
Закрываю.
— На пароль! Чтобы никто не мог зайти снаружи!
— Но вдруг…
— Я СКАЗАЛА!
Повинуюсь. Она вроде успокаивается и лежит молча. Хотя мне бы не помешала её поддержка, но что уж поделать. Назвался груздем, полезай в кузов. Девушка уверена, что я имею гораздо больший опыт во врачевании, чем на самом деле. Язык мой — враг мой.