— Все… — выдохнул Ольгерд. — Порталы закрыты. Похоже ими все таки управляют с той стороны.
— Прекратить огонь? — спросил Ярсен.
— Нет, — покачал головой Ольгерд. — Нужно изничтожить всех. А лучше выжечь дота и перемешать с землей.
— Мы… можем это сделать? — Хансон обратился к механическому солдату, а тот перевел взгляд на Кеннета.
— Пусть Арон решает, — пожал он плечами. — А сделать то можем. Дурное дело не хитрое…
— Арон? — Обратился к нему Ольгерд.
— Отведите ваших людей как можно дальше… — бледнея проговорил кузнец. — Пусть даже не смотрят в эту сторону.
— Хорошо, друг мой, ты сделал не легкий выбор. Дай мне десять минут…
Глава 44. Свет с небес
Арон отвел Кеннета в сторонку, и очень тихо спросил:
— Почему решать должен я?
— Прости, парень, но я давно отошел от дел.
— А матушка?
— Сольвейг не готова принимать такие решения. Она лучше встанет между тобой и отцом, когда придет время. Жизнь отведенная для решений у меня кончилась, дружок. Сейчас я уже не в праве.
— Ты снова завел эту песню… — вздохнул кузнец. — Еще не надоело?
— Нет, знаешь ли. Я вполне доволен тем что имею. Ты первенец, тебе и карты в руки. Пока отец грезит, этот груз на тебе, Арон. «Эсхил» прислушивается к твоей матушке, но здесь она решать не в праве. Сейчас он выполнит только твой приказ. Так уж заложено.
— Когда заложено? — нахмурился кузнец.
— Изначально, — ответил Кеннет. — Видишь ли, я продумал все риски. Для «Эсхила» всегда будет важен прямой наследник. Сейчас это ты, Арон, сын Арона. Не бойся, барьеры выдержат, друзья твои не пострадают.
— Но… я не знаю как, — признался Арон. — Не хотел знать…
— Тяжелые времена — тяжелые решения. Так уж сложилось, что у “Эсхила” есть много решений для этой проблемы. И одно из них прямо сейчас болтается у нас над головой. Чтобы прорезать тьму всегда нужен свет… — пространно ответил Кеннет. — Пусть это будет солнечный ветер. «Эсхил» поймет тебя правильно.
Вздохнув, Арон окинул его долгим внимательным взглядом, но тот лишь качнул головой, снимая с себя всякую ответственность за происходящее.
— Ну что? — встревоженно спросил Хансон. — Какие то сложности?
— Никаких, сэр… не считая морали. Прикажите войскам укрыться и закрыть глаза. Не надо бы им это видеть.
Хансон тотчас передал приказ и гарнизон пришел в движение. Через пару минут на открытой местности уже никого не было.
— Эсхил… — Арон с трудом унял волнение. — Мне нужен солнечный ветер.
Один из механических солдат вышел из строя и встал напротив него, блеснув линзами искусственных глаз.
— Ты в этом уверен, Арон, сын Арона? — с какой-то странной надеждой спросил он. — Подтверди свой запрос.
— Запрос подтверждаю. Мне нужен солнечный ветер… что бы это ни значило.
— Запрашиваю разрешение на боевое применение, — официальным тоном произнес солдат «Эсхила».
— Боевое применение разрешаю, — по военному четко ответил Арон.
— Принято! — звонко ответил солдат. — Система готова, цели захвачены. До запуска три… две… одна…
— Всем отвернуться и сесть на землю! — выкрикнул Кеннет по общей связи.
Арон поднял глаза. Небо над их головами словно сгустилось. Нима вцепилась в его руку, пред чувствуя надвигающийся ужас. Серые облака всколыхнулись волной и озарились неярким светом. В темнеющем закатном небе разверзлась зияющая брешь и в небесной выси зажглась яркая, лучезарная звезда. Арон резко отвернулся, закрывая собой Ниму…
Много лет назад, когда “Эсхил” падал на эту планету, он выбросил на орбиту несколько спутников. Один из них он переместил сюда по приказу своего хозяина на тот случай, если гарнизоны падут. “Эсхил”, не смотря на свою мудрость и лояльность к живым существам, был создан прежде всего для войны, как и его искусственный интеллект. Он всегда ждал возможности применить свою силу, и час этот, наконец, настал. Мощь одного солнца, накопленная за десятилетия простоя, вложилась в яркую вспышку, что длилась меньше мгновения человеческого ока. Пробив скромную брешь в озоновом слое, рассеянный луч испарил облака и за сотую доли секунды раскалил поверхность земли и все, что на ней находилось до нескольких тысяч градусов. Арон ждал чего-то неимоверно ужасного… какого-то катаклизма, превосходящего плоды самого болезненного воображения. Но кроме громкого щелчка в наушниках он ничего не услышал.