Целую тебя, моя девочка.
Твой Ю. П.»
«Здравствуй, Верочка! Извини, что долго не писал – так было нужно. Да и письмо твое, которое пришло сразу после нашего телефонного разговора, заставляет задуматься. Сразу, с плеча, я не мог на него ответить.
Все, что ты написала, звучит и гневом, и любовью, и обвинением мне. Нет-нет, не спорь, я заслужил это. Мне неприятно, конечно, но что поделать...
Только не подумай, что я настолько глупый, чтобы не догадаться, что написано между строк в твоих последних письмах. Давно я уже понял, чего ты так нетерпеливо ждешь и желаешь. Но ты не понимаешь одного: сейчас это абсолютно невозможно сделать. Мне учиться еще три года. Я не глух, и не слеп, и не верчусь в жизни, как стрелка испорченного компаса. Да, я знаю, ты готова сейчас на все: приехать, расписаться, да и дело с концом. Но ведь ко всему надо подходить не только с субъективной точки зрения. Нужно учитывать те объективные отношения, которые складывались годами, в течение всей жизни.
А еще я прошу тебя не беспокоиться, если будут большие перерывы между письмами. Сессия очень напряженная, а я порядком отстал. Извини, но позвонить я тебе, по всей видимости, тоже не смогу до окончания экзаменов, так как увольнений в это время не будет. И тебя хочу предупредить, чтобы на разговор меня не вызывала, - навряд ли отпустят.
Целую, Ю.П.»
«Здравствуй, Вера! Получил я недавно твое письмо. Спасибо. И, представь, не очень удивился тому, что оно такое. Этого можно было ожидать после письма твоей мамы. Конечно, получилось все прескверно. Ну, давай, обзывайся, клейми меня позором...Называй пылью и пластилином. Единственное, что я могу тебе ответить, так это просто-напросто неумно с твоей стороны. Обманывать я тебя никогда не собирался и не собираюсь.
Не знаю, может, я написал что-нибудь лишнее твоей маме, так это сгоряча. Взять хотел свои слова обратно, а теперь вижу, что это ни к чему. Лишнее рассказывать и то, что происходило за последний месяц, что в душе держал. Мое спокойствие тебя не устраивает? Ну что ж, ищи более расторопного. Будь счастлива и здорова! Ю.П.»
3
Последний конверт был не подписан. Из него выпал листок почтовой бумаги с эмблемой гостиницы аэропорта.
«Юрий Андреевич! Я передаю вам эти письма, так как убеждена, что они принадлежат вам по праву. Мой отец, Константин Сергеевич, врач-ортопед, много рассказывал о вас и моей маме. Вы его, конечно, не помните, но он встречался с вами однажды, когда вы навещали маму в санатории.
Все, что я вам рассказываю, Константин Сергеевич поведал мне много лет назад. Все это время я готовилась к встрече с вами. А сейчас почему-то разнервничалась, разволновалась...
Константин Сергеевич дежурил в больнице, когда маму привезли после операции с тяжелой травмой позвоночника. И хотя лицо ее было изранено, и одежда порвана, мама показалась ему самой прекрасной девушкой в мире. Он так и остался ее лечащим врачом, и я уверена, вылечил бы ее, если бы мама не встретилась с вами.
Маме многого нельзя было делать: нельзя было долго ходить, бегать, наклоняться, нельзя было снимать корсет. А еще маме нельзя было рожать. Во всяком случае, не так скоро после травмы. Но судьбу не обманешь.
Константин Сергеевич был очень талантливым врачом и замечательным человеком. Наверное, поэтому мама так доверяла ему. Именно ему она оставила эти письма, как самое ценное из того, что у нее было. Эти письма для нее были – сама любовь: внезапная, романтическая, испепеляющая и трагическая.
Когда мама поняла, что беременна, она никому ничего не сказала, потому что знала – ее заставят сделать аборт. Ведь ей было всего восемнадцать, и она полностью зависела от решения родителей и врачей. Она выжидала, пока не стало поздно.
Если вы ждете, что я вам буду рассказывать, как мама страдала от вашего предательства, вашей трусости, вы жестоко ошибаетесь. Она и раньше знала, что у этого романа нет будущего: она – провинциальная девушка, наполовину инвалид, вы – коренной столичный житель, курсант привилегированной военной академии.
Мама ненавидела слабаков и просто вычеркнула вас из своей жизни, сохранив письма, как нечто отвлеченное.
Вся ее нежность сосредоточилась на будущем ребенке. И если раньше она часто пренебрегала медицинскими рекомендациями, то теперь сама попросилась в больницу и провела там всю вторую половину беременности.
Когда я родилась, Константин Сергеевич был рядом с мамой. Он все не мог поверить, что мама перенесла роды и мы обе живы. Но радость его была недолгой: через две недели у мамы обнаружили опухоль в позвоночнике.