За окном посыпался ранний пушистый снег, первый в этом году. Больничная собачонка, забавно подпрыгивая, пыталась ухватить его зубами и заливисто лаяла. Прямо за забором приветливо махал еловыми ветками лес.
- Швейцарские Альпы, - чуть не расхохоталась вдруг Эрика. – Да кто из нормальных обычных людей вообще видел, эти Швейцарские Альпы?! Никто из наших и не выезжал никогда дальше Кавказских гор.
- «Ксения», - прошептала она в сумрак больничной палаты, как бы пробуя имя на слух. Малышка зашевелилась и зачмокала губами.
- Тебе нравится, да? Вот и решили: я назову тебя Ксения, и ты станешь героиней Моего романа. А та, другая, придуманная, пусть посидит пока в своей Швейцарии. До лучших времен.
Паутина
Вот уже битых полчаса валялась Галина Алексеевна на диване в несколько странной для постороннего наблюдателя позе: задрав правую ногу вверх, она мучительно пыталась дотянуться до ниспадающей с потолка паутины.
С этой тварью у Галины Алексеевны давно не ладились дела. Когда она смотрела на паутину вот так, снизу вверх, ей всегда почему-то хотелось поднатужиться, достать и пнуть ее посильнее. Но... не тут-то было. Паутина всячески увиливала, ускользала, злорадно покручиваясь и будто давясь неслышным смехом. Очень раздражительно!
Нет, ноги у Галочки были ничего, длинные и стройные, однако, до паутины пока не доставали. Подпрыгивать ей не хотелось – игра должна быть честной! – но и рассчитывать на то, что после тридцати у тебя удлинятся ноги, тоже глупо. Скорее, наоборот. Но о плохом сегодня думать не надо. Что же надо?
Галина Алексеевна на мгновение задумалась и тут же похвалила сама себя: «Умница! Надо беречь энергию!».
Впрочем, когда она вставала с дивана, ненависть к паутине улетучивалась – и без нее полно проблем. Взять, к примеру, это платье, вальяжно раскинувшееся на стуле с бархатной обивкой. Оно просто восхитительно! Очень кстати скрывает Галочкину ущербную грудь и подчеркивает то, чего не пожалел Господь.
Валентина Григорьевна из бухгалтерии дала его только примерить, и, если к вечеру не будет денег, этот шедевр из... убей бог, не понять, что написано, что за страна и фирма ... подцепит кто-нибудь другой, побогаче. Скорей всего командирша Капитолина Сергеевна, а может, и коротышка Ирочка, любовница начпрода. Ей ведь начхать, что в это платье она вместе с кроватью залезет – главное, чтоб другим не досталось.
Галина Алексеевна полистала маленький кожаный блокнотик, размышляя, кого бы грабануть за неделю до получки. К сожалению, таких в части было немного. Капитан Скрыпник? Упаси бог! После того, как в прошлый раз он вышел из туалета совершенно голый, поспешно отреагировав на Галочкины жалобы о тоске и беспросветности их гарнизонного существования, даже думать о нем не хочется. И почему нужно было раздеваться в туалете, скажите пожалуйста, когда в доме имеется приличная спальня?!
Прапорщик Голицин всегда при деньгах, но рожа такая, что его рублем подавиться можно. И язык, как помело.
Жаль, Сережа Петлицин сошел с дистанции – второй месяц из запоя не выходит. Как говорится, был майор – и весь вышел. А все из-за чего? Застукал жену с сержантом Кипаридзе, киномехаником из клуба, - горе-то какое! Можно подумать, если бы на его месте оказался генерал Долбадзе, было бы приятнее.
А Женька Петлицина тоже хороша, дура! Довела родного мужа, собственного кормильца, можно сказать, до белой горячки. Вот тебе и «не плюй в колодец – пригодится воды напиться».
Нет, она, Галина Алексеевна, со своим законным супругом никогда так не поступает. Все должно быть продумано и отработано до мелочей.
Кстати, о мелочи. Платье лежит себе и лежит, ненавязчиво притягивая взор, а ... «Германа все нет»... Герман! Вот он, резервный вариант! Не случайно Галина Алексеевна всегда обожала «Пиковую даму» и еще в студенческие консерваторские годы на всех халтурах неизменно исполняла партию Лизы. Ну, разумеется, полковник Герман ее выручит.
Галина Алексеевна сняла телефонную трубку внутренней гарнизонной связи и тут же услышала оскорбленный голос телефонистки Клавы. Та, как всегда, что-то жевала.
- Ну?
- Говорит жена капитана Сличенко.
- Знаю.
- Соедини меня со штабом.
- Все линии заняты.
- Клава, - забросила удочку Галина Алексеевна, - если не соединишь, не узнаешь, с кем я буду говорить.
Провокация сработала, и через минуту аппарат загрохотал хрипловатым баском полковника Германа:
- Да! Слушаю!