По поводу того, в чем именно поклялся Гарольд, до сих пор ведутся жаркие споры, но, по сути, этот вопрос имеет чисто академический интерес. Гобелен из Байо, как обычно, исполнен таинственности и не открывает никаких подробностей касательно содержания клятвы439. Вильгельм Жюмьежский утверждает, что речь шла просто о клятве верности Вильгельму как претенденту на английский трон440. Из рассказа Вильгельма из Пуатье, напротив, следует, что герцог постарался максимально оговорить все подробности441. Не исключено, что Вильгельм стремился извлечь как можно больше выгод из создавшейся ситуации, поскольку Гарольд находился фактически у него в плену; однако, учитывая стилистику произведения, кажется более вероятным, что Вильгельм из Пуатье для большей убедительности украсил свое повествование множеством выразительных, но малоправдоподобных деталей. Например, хронист упоминает о передаче герцогу замков в Дувре и в других местах, при том что, насколько нам известно, в Англии того времени существовал только один замок, построенный французами в Херефорде. Получается, что в данном случае — как и во многих других — следует предпочесть свидетельства Вильгельма Жюмьежского. Вопрос о том, где именно была принесена клятва, также не кажется очень существенным. Различные источники указывают на Бонвилль-сюр-Ту, Руан и Байо. Руан фигурирует в хронике Ордерика Виталия, имевшего тесные связи с этим городом, а Байо — на гобелене из Байо, так что перед нами, скорее всего, попытки отдать дань уважения городу (или, в случае Байо, его епископу), связав его со столь важным событием. Бонвилль-сюр-Ту представляется наиболее вероятным вариантом, поскольку Вильгельм из Пуатье вряд ли назвал бы в качестве места принесения клятвы малоизвестный городок, не будь это правдой. Но на самом деле ни место, ни конкретное содержание клятвы не имеют большого значения. Важно то, что Гарольд в присутствии свидетелей, которых Вильгельм из Пуатье именует «знатнейшими людьми кристальной честности», поклялся поддержать притязания герцога на английский трон.
Вильгельм после этого рассудил, что он одержал моральную победу над Гарольдом, плодами которой можно будет воспользоваться позднее — чтобы ослабить позиции Гарольда и укрепить свои собственные442. Он оставил при себе Вульфнота, брата Гарольда, в залог того, что эрл исполнит взятые обязательства443. Герцог мог, конечно, держать Гарольда в плену, тем самым убрав главное препятствие, стоявшее на его пути к трону. Но он, вероятно, понимал, что в этом случае в Англии место Гарольда неизбежно займет другой человек (или люди), а это скорее помешает, чем поможет осуществлению планов. Гораздо разумнее было отпустить эрла, обремененного клятвой, которую тот не собирался исполнять, и обреченного в перспективе оказаться клятвопреступником. Герцога это вполне устраивало; действительно, в 1066 году обвинение в нарушении клятвы стало главным аргументом против Гарольда и основным орудием в руках Вильгельма. Когда обычной жажды добычи оказалось недостаточно, чтобы заставить нормандских баронов поддержать идею похода в Англию, Вильгельм заявил, что их долгом является защитить его законное наследство от посягательств неверного вассала.
Гарольд вернулся домой с богатыми дарами, в сопровождении своего племянника Хакона, находившегося в Нормандии в качестве заложника с 1052 года. Брат Гарольда, Вульфнот, остался с Вильгельмом. Если Гарольд отправился в Нормандию выручить родичей, он потерпел неудачу. Мало того, он связал себя клятвой поддержать притязания Вильгельма на английский трон. По мнению всех средневековых хронистов, эта клятва оказалась той роковой ошибкой, после которой жизнь Гарольда пошла вкривь и вкось444. Люди средневековья верили, что все события происходят не просто в силу обстоятельств или в результате человеческих действий, но вершатся по воле Божией; а значит, любые победы и поражения ниспосланы свыше как награда или как наказание за грехи. Гарольд проиграл битву в 1066 году, и для того, чтобы объяснить случившееся, требовалось найти за ним какой-то грех; здесь и пригодилась история о нарушенной клятве.