Как относился Гарольд к проблемам английской церкви, состояние которой вызывало много нареканий? На самом деле если кто и мог в силу своего положения заняться реформой церкви, то это король Эдуард, однако, по политическим соображениям, он предпочел не предпринимать никаких кардинальных действий. Трудно сказать, собирался ли Гарольд последовать его примеру или просто не успел ничего изменить за время своего недолгого правления. Единственное церковное назначение, проведенное Гарольдом, не вызвало ни противодействия, ни интереса. Впрочем, герцог Вильгельм, несмотря на свои якобы благие намерения «очистить» английскую церковь, стал заниматься церковными делами только в 1070 году, и то под давлением папы556. Все сказанное убеждает нас, что Гарольд был религиозен в той же степени, что и все его современники.
Нормандские источники порицают Гарольда за то, что он поддерживал дружеские и деловые связи с архиепископом Стигандом557. На самом деле это утверждение по меньшей мере спорно. Стиганд — в отличие от Эалдреда или Вульфстана — обладал достаточно обширными земельными угодьями и, соответственно, достаточной властью, чтобы не нуждаться в могущественном покровителе558. Его назначение на архиепископскую кафедру в 1052 году противоречило нормам канонического права, поэтому с церковной точки зрения он был сомнительной фигурой. Гарольд, вероятно, был знаком со Стигандом с тех пор, как он был эрлом Восточной Англии, а Стиганд — епископом этой области. Они, должно быть, сотрудничали в управлении провинцией и в совершении правосудия. Гарольд и Стиганд вместе подписывали королевские грамоты о земельных пожалованиях монастырю Бери-Сент-Эдмундс, и оба получили собственность по завещанию Кетеля, сына Вульфгют559. В те времена статус Стиганда не вызывал ни у кого сомнений. Позднее, когда королю Эдуарду потребовалось назначить на архиепископскую кафедру Кентербери человека с хорошими административными навыками, стремящегося к политической стабильности, он избрал для этого Стиганда; в результате чего тот оказался архиепископом с неканоническим рукоположением и плюралистом, занимающим одновременно две кафедры. Поскольку Стиганд исполнял роль посредника во время конфликта 1051―1052 годов, до этого момента он, скорее всего, имел неплохие отношения и с королем, и с семейством Годвине, не будучи близким другом или горячим сторонником ни того, ни других. Впоследствии Стиганд также не входил в число лиц, близких Гарольду, скорее, он оставался приближенным короля и поддерживал связи с прочими влиятельными представителями англосаксонской знати. Папские легаты, посетившие Англию в 1062 году, не сняли Стиганда и даже не попытались его игнорировать. Вопреки позднейшим утверждениям, что Вильгельм, убеждая папу благословить вторжение в Англию, ссылался в том числе на необходимость сместить неканонического архиепископа, Стиганд занимал кентерберийскую кафедру еще четыре года после завоевания. В данном контексте тот факт, что Гарольд за девять месяцев правления не предпринял никаких мер в отношении Стиганда, отнюдь не указывает на их тесное сотрудничество.
Другим обстоятельством, якобы бросающим тень на Гарольда, является его своеобразная семейная жизнь560. В течение двадцати лет он был женат more Danico, то есть «на датский манер», на некоей Эдит Лебяжья Шея (др.-англ. Swanneshals) и имел от нее как минимум шесть детей. В Англии XII века Гарольд и Эдит не считались бы супругами, и их детей называли бы незаконнорожденными, но в XI веке, особенно среди тех, в ком текла скандинавская кровь, такие семьи были в порядке вещей. Союз Кнута и Эльфгиву из Нортгемптона, например, был именно таким, что не помешало светской знати признать их детей законными наследниками. Церковь, разумеется, порицала невенчанные союзы, и церковные авторы именуют Эдит «любовницей» или «наложницей» Гарольда561, но в светской среде их брак расценивался как законный и полноценный. С учетом того, что мать Гарольда, Гюта, была датчанкой, его поступок, полностью соответствующий скандинавскому обычаю, не должен вызывать удивления. Подобные браки заключались по договоренности сторон, с изначальным условием, что супруги смогут разойтись без долгой процедуры церковного развода, если этого потребуют интересы их семей или королевства. На континенте уже в XI веке отношение к невенчанным бракам даже со стороны светских людей было отрицательным, в чем Вильгельм, незаконнорожденный сын герцога Роберта и его любовницы Херлевы, убедился на собственном опыте. Учитывая более строгие континентальные нравы в отношении «законности» брака562, Вильгельму очень повезло, что он сумел унаследовать герцогство и удержать власть.