C’est la vie.
Такова жизнь.
Прежде чем мне удалось поговорить с Семёном, меня почти два часа допрашивал капитан Каратов.
Каратов Станислав Денисович, как брат-близнец, Семёна Намистина постоянно облизывал губы и пальцами обдирал кожицу. Его губы были шершавыми, словно он любил целоваться на ветру, обветренными и растрескавшимися. Рыжеватые редеющие волосы были тщательно зачесаны набок — так он скрывал рано образовавшуюся плешь. Я бы не дала ему и тридцати пяти — лицо гладкое, с мимическими морщинками вокруг глаз; глаза смотрели с живым интересом, в них загорались искры под золотистыми пушистыми ресницами. Капитан Каратов вел беседу непринужденно, но время от времени отбрасывал в сторону протокол и, зажав ручку обеими руками за спиной, расхаживал по комнате. Высокий, худощавый и неприятный, вопреки чистому хорошо отутюженному костюму, ну точно, как Семён. Мы сидели под тем же «Утром в сосновом лесу». Он не бросался обвинениями, как Фаина, как я, — каждое слово произносил обдуманно, не горячась. Несомненно, он был хорошо осведомлен и опыта в подобных разбирательствах ему не занимать, но он больше говорил о Фаине, чем о делах, причем говорил с душевностью, свойственной старым близким знакомым. Капитан Каратов ничем не выдал своих подозрений, если они у него, конечно, имелись; задавал вопросы по существу и каллиграфическим почерком записывал мои ответы. Ничего нового из разговора с ним я не узнала, кроме того, что сын Каллисты Зиновьевны к вечеру привезет тело из морга, и гроб всю ночь будет стоять в доме; будут гореть свечи, соберутся старушки, а похороны завтра.
Ночь мне предстояла, сами понимаете, какая, но до ночи произошли еще кое-какие события, о которых стоит упомянуть:
Я пришла к Намистиным раньше положенного времени. Вероника лично вышла к воротам и провела меня через аллею. Арабель, опустив морду, покорно шла за хозяйкой, как провинившаяся.
Вероника выглядела обеспокоенной, но натянуто улыбалась. Она сначала завела разговор о контрольной работе по математике и, казалось, оценки сыновей волновали её больше всего остального.
— Я понимаю, что обстоятельства крайне печальны, — сказала она прискорбным голосом. — Смерть Каллисты Зиновьевны шокировала весь посёлок. Я бы с удовольствием дала вам пару выходных, но на носу контрольная, а Филипп и Кирилл принесли сегодня не очень хорошие оценки. Классный руководитель написала мне длинную петицию на тему успеваемости и поведения. Я надеюсь, вы позанимаетесь с ними сегодня математикой? Французский отложим, и завтра можете весь день посвятить… — она замялась, — посвятить личным делам.
— Конечно, Вероника Наумовна, мы подготовимся к контрольной работе, и дети справятся с ней как белочка с орешками.
— Вот и хорошо. Дарья Леонардовна, мне неудобно расспрашивать вас, но у нас сегодня был капитан Каратов, да и Фаина заходила не в шахматы играть, в общем, мне известно, что Семён преподнес вам ту бутылку коньяка, ну вы понимаете, да? Так вот меня интересует, что между вами было, если Семён, судя по всему, хотел загладить свою вину?
— Загладить вину отравленным коньяком? — съязвила я.
— Оставим содержимое в покое — это какое-то недоразумение, но вы ведь взрослая женщина и понимаете, о чем я вас спрашиваю. За что Семён извинялся перед вами? — настаивала Вероника.
— А разве он не рассказал вам, как напугал меня позавчера вечером?
— И это всё — просто напугал? Я хочу слышать, что произошло, из ваших уст.
— Ничего существенного, — солгала я. На самом деле я пережила ужаснейшие минуты в своей жизни, но последние события вытеснили прежние переживания. — Я фотографировала закат над речкой и была так увлечена, что не заметила, как ваш муж подошел ко мне. Я закричала, испугавшись, — вот и всё.
— И всё? Вы вдвоём гуляли по лесу?!
— Нет, честное слово, с вашим мужем по лесу я не гуляла! На крик прибежал Хосе Игнасио и провел меня до самой калитки, а ваш муж отправился в противоположную сторону, извинившись, хочу заметить.
Не знаю, к кому Вероника приревновала больше, но её насупленное лицо говорило красноречивее любых слов — она блеснула глазами как пантера и скривила губы в недовольной ухмылке. Почему я должна скрывать, что дружу с Хосе Игнасио? Он не её собственность, не так ли? У Вероники есть муж, есть Элфи, и я на них не претендую, впрочем, и с Хосе Игнасио нас тогда связывали далеко не любовные отношения, что бы он не говорил о симпатии ко мне. В общем, я ослушалась советов Каллисты Зиновьевны, и Вероника вполне могла обозлиться на меня.