Мы нажарили картофеля, яичницу из пяти яиц. Я достала из погреба бутыль с солеными помидорчиками; наложила в тарелку квашеной капусты, порезала луковицу, добавила подсолнечного масла; почистила селёдку и заварила чай. Хосе Игнасио ел как волк. Такой забавный! Его аппетиту можно было позавидовать — что значит двадцать четыре года. Глядя на него, и я не отставала. Очередь пришла и к десерту. Мы уплетали торт за обе щеки, не стесняясь испачкать руки и губы в заварной крем с кондитерской крошкой.
— Когда я с тобой, я забываю обо всём, — произнёс Хосе Игнасио, вытирая кончиками пальцев мои губы. Я почувствовала, как краска заливает лицо, и неохотно уклонилась от его руки.
— Мы можем быть лишь друзьями. Не прикасайся больше ко мне, — я встала и начала убирать пустые тарелки со стола, а сама думала и о его прикосновениях, и о разнице в возрасте, и о том, что он импотент тоже.
— Прости, — прошептал он и осторожно взял меня за руки, вынуждая отложить посуду. — Я люблю тебя, Даша, но не осмеливаюсь добиваться твоей любви, потому что неполноценный. Я боюсь, что не дам тебе того, что может дать другой мужчина. Но со мной происходит что-то необычное, когда ты рядом. Я оживаю с тобой. Я чувствую в себе желание. Вот и сейчас, когда прикасаюсь к твоим запястьям, чувствую твой ускоренный пульс, вижу смятение в твоих глазах, я мечтаю о поцелуе, и всё во мне трепещет как в семнадцать лет.
— Я для тебя старуха, Хосе Игнасио. Я старше на одиннадцать лет!
— Меня тянет к тебе как магнитом.
Он подошел вплотную, взял меня за талию и крепко прижал к себе. Я на миг забыла, сколько мне лет. Неопытная девчонка в моём теле тоже хотела поцелуев, нежности и признаний в любви. Я и не думала, какие чувства нахлынут; не думала, что позволю губам Хосе Игнасио покрывать мою шею ласковыми поцелуями. Я не чувствовала ног; в голове розовый туман; на губах робкий поцелуй горячих губ.
— Это безумие. — Я отталкивала его. Он снова целовал меня. Я не находила в себе сил отказаться от его поцелуев. Они были слишком сладкими и вкусными, как голодному горбушка свежего пахучего хлеба.
— Да, это безумие, потому что не может быть продолжения, — раздосадовано шепнул Хосе Игнасио. — Скажи, если бы мы с тобой… — он нерешительно посмотрел мне в глаза. — Может, мне бы удалось… Что если нам было бы хорошо вместе?
Никогда мне еще было так неловко перед мужчиной. Его руки сжимали талию и гладили по спине; за окном цвела сирень и щебетали птицы; я боялась влюбиться в импотента.
— О нас будут говорить. Ты слишком молод для меня. Меня назовут аморальной… Вероника уволит меня сразу, как только узнает! Нет, забудь эту идею. Проводи эксперименты на Миа — она как раз подходит для тебя, да и ты ей нравишься, сам же говорил, что она и раздевалась перед тобой.
— Ты думаешь, что я выбрал тебя для эксперимента?! Нет! Тебя выбрало моё сердце. А Миа к нему не подобрала ключей. Она утверждает, что может вылечить меня, но я, кажется, могу обойтись и без её помощи.
— Ты хочешь сказать, что…
— Да, он подает признаки жизни. Это невероятно! Ты мое лекарство, Даша.
— Горькая микстура, которую ты готов пить с закрытыми глазами, лишь бы чувствовать себя мужчиной? Это не любовь, Хосе Игнасио.
— Ты, та женщина, к которой меня влечет впервые за семь лет. Как называется это чувство, когда я думаю лишь о тебе, прокручиваю в памяти наши разговоры, фантазирую и представляю разные ситуации, придумываю наши диалоги, мечтаю быть с тобой, засыпать, обнимая твои плечи, целовать твою шею, вдыхая запах твоих волос. Я хочу жить с тобой! Разве это не любовь? Каждая клеточка во мне стремится к тебе. Каждая! И твой поцелуй — а ты ответила! Ответила! — Твой поцелуй дал мне надежду. Прошу, давай попробуем. Разреши мне любить тебя.
От его слов у меня закружилась голова. Слабость по всему телу разлилась с бурным потоком нежности. Стать любовницей Хосе Игнасио в прямом смысле слова? О Боже! Я не нашла ничего подходящее для ответа и сказала, что подумаю.
— Подумаю! Подумаю! — бормотала я в его объятиях, а он ласкал меня поцелуями, и я была уже почти согласна.
— Переночуем сегодня у меня? — предложил Хосе Игнасио весь вспотевший от страсти.
— Нет, я еще не готова. Не торопи события.
Mieux vaut assez que trop.
Во всем знай меру.
На часах было одиннадцать, и я решила, что пора закругляться — нужно было посмотреть, все ли старушки разошлись по домам, погасить на ночь свечи и ложиться спать. Я мечтала залезть под одеяло, укрыться с головой, оставить лишь щелочку для носа и думать перед сном о пленительном времени, проведенном в объятиях Хосе Игнасио.