Возле входа толпились. Один с молотом, другой с щипцами, третья с топором, похожим почему-то на мясницкий. Поблескивали талисманы-Искры.
— Своими пользоваться нельзя, — поведала Иванка.
— Ты откуда знаешь? — удивился Айнар.
В ответ она пустилась в длинный рассказ про какого-то соседа или родственника, который пытался вступить в Гильдию ремесленников кожевенником. Мол, был он здоровяком «вроде тебя», но боялся все испортить. Прихватил свою Искру, а ее возьми и отбери. «Ну он как принялся работать, так семь свиных кож и порвал», — печально закончила Иванка. Айнар с сомнением посмотрел на все прибывающую толпу, снова на фасад — блик солнечного зайчика попал на колесные спицы, заставляя зажмуриться.
— Я ничего не порву, — он перебил Иванку.
— Да уж надеюсь, что подкову или чего там ковать будешь, не сломаешь.
— Сама ты подкова, — свирепо откликнулся Айнар. — Я им хочу кое-что другое показать.
Он поозирался по сторонам и незаметно открыл свой помятый саквояж. Иванка предупредила насчет Искр, но он ведь и не собирался пользоваться магией, так?
— Слушай, а тут как — всех берут, кто проходит?
— Не, еще кочевряжатся, — с готовностью истинного знатока откликнулась Иванка. Ей очевидно нравилось быть главной и объяснять глупому чужаку-тесхенцу с этими его странными стеклянными глазами простые правила. Она еще задаст вопросы, много неудобных вопросов, и лучше бы к ним подготовиться. Но пока либо болтала без умолку, либо как будто щелкало ударом тока: на мгновение все краски пропадали с лица, даже волосы становились тусклыми и ломкими, как высохшая трава. А потом девчонка будто насильно заставляла себя не-помнить о том, что случилось в родной деревне.
Вот и сейчас: рассказала про своего соседа-родича и замерла. Айнар спросил ее «как проходит» — снова ожила.
— Рожа им твоя может не понравиться или еще чего… да ты мух-то ртом не хватай, в очередь иди!
Очередь получалась нестройная: скорее толпилась, чем выстраивалась. Кто-то жевал вонючий пирожок с луком, чесноком и копченой рыбой. Прохладная духота прогрелась, солнце припекало. Айнар стирал пот со лба, пытался не дышать чужой рыбой с луком-чесноком, привалился к покрытому вездесущей розовой «ряской» фасаду. Прямо над головой у него висел меч, вполне настоящий, очередная иллюстрация ремесла. «Хорошая метафора», — подумалось ему, но какая именно осознать-вспомнить не получилось. Иванка куда-то исчезла, появилась в сопровождении сразу двух вездесущих шавок, сунула ломоть перченого пирога с мясом и стакан воды.
— Спасибо, — вздохнул Айнар. Очередь только прибавлялась, приходили и спрашивали — мол, принимают ли. В толпе пожимали плечами. До дверей пока никому из стоящих рядом добраться не удалось. С высоты своего роста Айнар, впрочем, видел, что пару черные массивные двери, настоящий портал, открывались и милостиво впускали желающих причаститься гильдейского благословения.
— Да уж, — Иванка села прямо на грязную мостовую. Айнар открыл рот, чтобы напомнить о собаках, да и люди порой вели себя не чистоплотней, судя по запахам, но промолчал. — Целый день тут проторчать можно.
Айнар откусил кусок пирога. Он оказался слишком соленым и слишком перченым.
— Хотя, есть одна идея. Никуда не уходи! — предупредила Иванка и снова исчезла. Шавки остались, умильно молясь на пирог в руках Айнара. Тот поколебался и кинул обеим псинам по небольшому куску: на удачу.
Он попытался приглядеться: где Иванка. Рыжевато-русый хвост, который давно следовало бы помыть, мелькнул в толпе, тощую девчонку стиснули могучими спинами еще один почти-кузнец и, похоже, плотник, но она вывернулась. Следующий раз Айнар заметил девчонку возле двери.
— В очередь, — донеслось даже до Айнара. — Ах ты, наглая…
Мелькнуло что-то зеленоватое. На бритую макушку ближайшего к Иванке мужика приземлился гнилой помидор. Соседке — бой-бабе с такой квадратной челюстью, что могла бы колоть орехи, досталось не менее ароматное яйцо. Под ногами людей, привлеченные запахом тухлятины, замелькали шавки. Здоровяк с доской в собственный рост оступился, шмякнул деревяшкой лохматого и довольно тощего на фоне остальных ремесленников соседа, попытался вывернуться и заодно пнуть собаку. Тощий заозирался по сторонам, схватил почему-то молодого вихрастого паренька в слишком чистой для ремесленника белой рубахе.
Айнар попытался отступить подальше, пока не стало слишком поздно.