«Я… откуда».
«Билли, не спрашивай. Раз уж ты теперь главный, давай я буду подсказывать, а ты слушай».
— Вам нравится? — тем же кротким тоном спросил Айнар.
Все трое переглянулись.
— Работа отличная, но… — почему-то замялась Хильда.
— Заплати, — перебил ее Барри.
— За что? — Айнар сложил руки на груди. Он по-прежнему был голым до пояса, и Барри с остальными явно разглядывали его шрамы — на спине от кнута, совсем свежий, едва заживший, на животе.
— Таковы правила! — Барри не отступал. — Десять гхэ за испытание, ты использовал наши Искры и нашу сталь.
— И свой секрет сплава с особыми добавками, — не удержался Айнар. — Я расскажу вам его.
— Восемь гхэ.
— Уникальный секрет.
— Восемь и ни нитом меньше.
Горт Однорук предложил семь. Хильда просто наблюдала с ухмылкой. В результате сторговались на пяти с половиной гхэ, и Айнар, довольный своей победой, полез было за пояс…
Кошелька не было.
Он похолодел. Пощупал пояс еще раз, проверил карманы, одежду, которую снял, чтобы спастись от жара плавильной печи. Заглянул в саквояж, который так берег — там все еще лежали ценные ингредиенты, но ни единого нита.
— Я…
— Что, заплатить нечем, голодранец? — из «бревна» Барри превратился в настоящую колючую изгородь. Он подошел ближе и схватил Айнара за плечо. — Ах ты поганец…
— Стой, Барри.
Хильда и Горт подошли ближе. Горт протянул свой протез, прокладывая его словно преграду между Айнаром и Барри.
— У меня были деньги! — сказал Айнар. — Их просто…
— Украли, — вздохнула Хильда. — Понимаю. Это Могро, тут приходится следить, чтобы подошвы на бегу не срезали. Послушай, парень, ты сделал хороший кинжал — лучше я видела только в лавовых ковальнях вулкана Дратентурм, что на вершине самой высокой горы острова Кьенингар. Вот только Привратник не даст соврать: правила одни для всех. Давай так — мы даем тебе сутки, и ты находишь пять гхэ.
— Ладно, — обрадовался Айнар. Он сейчас отыщет Иванку, а вместе чего-нибудь придумают. — Идет. Ну, я пошел.
— Стой.
Хильда перегородила дорогу. Она не была слишком уж внушительной, просто чувствовалась за ней спокойная сила. Та, что отправит тебя в нокаут без лишних предупреждений и даже без лишних телодвижений.
— Свои вещи оставишь здесь, — она ткнула в сторону драгоценного саквояжа. Айнар почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
— Что?
— Залог. Все честно. Ты использовал силу наших Искр, ты создал хороший кинжал, тут врать не стану, но ресурсов забрал немало и не заплатил. Оставишь свою эту сумку и вернешься за ней. А если нет — твоя беда. Срок — сутки, — снова повторила Хильда с Кьенингарских Островов.
Айнар попятился. Ему пришло в голову глупое: огреть ее по голове, а хоть бы и тем же саквояжем и бежать. Чего он теряет?
Горт Однорук и Барри ухмылялись, словно говоря: мы знаем все твои мысли. Никуда не денешься. Только попробуй дернуться.
— Э…
Айнар сглотнул.
— Хорошо. Согласен.
Он ухнул саквояж на пол и покосился на него с растерянным видом.
— Можно я возьму оттуда журнал и грифель?
Троица ремесленников переглянулась. Хильда первая пожала плечами.
— Ладно, бумажки забирай.
— Сутки, — еще раз веско напомнил Барри. Горт Однорук вновь перехватил кинжал и пробовал на своем протезе, оставляя насечки. — Советуем поторопиться.
Айнар накинул одежду и выскочил наружу, с порога позвав:
— Иванка? Ты здесь?
Но ему никто не ответил. Даже толпа рассосалась, и людный закоулок возле Гильдии опустел.
— Иванка!
Могро был большим и шумным городом, и перед Гильдией ремесленников всегда собирались толпы. Тихая пустота — только ветер слабо шевелит мусор, вроде луковой шелухи, на булыжниках мостовой. Небо порозовело — не закатом, а близкой грозой, хотя ни одного облака не появилось. Воздух ощущался сухим и наэлектризованным, как в самом сердце бури.
— Иванка! — он метнулся сначала вправо, потом влево, едва не поскользнулся на раздавленной картофелине. Никого, даже вездесущие шавки Собачьего Рынка попрятались, и выскочив в соседний переулок, где еще недавно торговали инструментом — досками, гвоздями, подковами, сырыми и уже выделанными кожами, Айнар увидел безлюдную улицу, ни единой живой души.
Могро умер.
Целый огромный город, столица великой Глеоры — умер и погрузился в вечную могильную тишину.
Айнар заорал:
— Иванка!
Он бросился обратно к воротам Гильдии, заколотил кулаками, пнул железные двери. Те отвечали медным колокольным звоном: бамм-бамм. Никто не открывал.