«Сообщающиеся сосуды», — пришло Иванке в голову. Айнар говорил о таком явлении, когда объяснял принцип своего водяного тарана. На стыке «сосудов», там, где коготь прирос к груди, конечность трансформированного Светоча стала прозрачной, зеленовато-белой. Под тонкой пленкой пульсировало красным, линяло в розовое, оранжевое, золото.
— Зачем он делает? — спросила Иванка чужим и глупым голосом.
Зоэ посмотрела на нее, как на последнюю дуру. Иванка попыталась задать вопрос поумнее:
— Мы можем помочь Айнару?
Зоэ покачала головой.
— Не думаю, это же магия. Мы не Светочи.
Иванка всхлипнула.
— Я… сбежала, когда сжигали Малые Ручейки. Мою деревню. Я спряталась и поэтому спаслась. Я не хочу снова прятаться.
Боль исчезла вместе со сгинувшими во тьме кандалами. Мрак окутал словно бы целиком Пылающий Шпиль, а с ним город Могро, Глеору, Кривое море — с лесом Цатхан, до Воосы и Тесхена. Может, до Кьеннингарских островов. Звезды просыпались, как горькая соль, и растворились. Тьма поглотила все.
Иванка шла к похожему сейчас на старое сухое дерево «наставнику»: фигура выросла еще на половину человеческого роста. Айнар покачивался, словно на виселице. Точка сообщающихся сосудов пылала в такт биению сердца.
Откуда-то Иванка знала: пульсировать будет все медленнее, а потом затихнет.
Иванка запнулась за что-то, едва не упала. Звякнул металл. Не отрывая взгляда от соединенных фигур, она присела на корточки, нашарила кандалы — они оказались легкими, словно не из железа, а из какой-то дешевой стружки.
— Ты чего делаешь… — начала Зоэ. Иванка не обернулась, та сама замолчала.
Хотя Иванка вполне могла ответить.
У сообщающихся сосудов слабое место — как раз стык. Трубки ломаются в таких местах. Айнар просил ее запомнить, понять. «Потому что тебе чинить этот таран, случись чего. Он не вечный, да и ничего не вечно». Иванка тогда ответила: «Даже Искры», — и это был не вопрос. В конце концов, у отца как раз погасла собственная рабочая Искра в тот день, когда она нашла Айнара у кромки леса Цатхан.
Сейчас Иванка просто швырнула кандалы в тонкий на вид стык между костистым пальцем-крюком и залитой кровавым светом грудью Айнара.
«Это не сработает. Нужна магия. Нужно то, что есть у Светочей, чего нет у простых смертных».
Тонкое железо вспыхнуло и стало синей звездой, отчего в голове Иванке отозвалось мелодией — или журчанием воды под землей, или говором людей, а потом эти мягкие звуки разорвались в гортанный предсмертный крик. Звезда ударилась в сочленение «сосудов». Зазвенело разбитое стекло. Красный свет забил фонтаном. Падая на пол, капли продолжали пронзительно и ярко сиять, обозначая камень камеры, щербинки, даже отблески и рефлексы на стенах, на решетках, на камнях за пределами камеры. Где-то мелькнули фигуры — может, другие Светочи испугались и бежали теперь сюда всей толпой. Может, Иванке просто показалось.
Айнар рухнул в темноту, вокруг тела растекалась лужа то ли крови, то ли зарева.
— Надеюсь, ты его не добила, — произнесла над ухом Зоэ странным, чуть скрипучим голосом, заставив похолодевшую Иванку прикусить губу, а потом рвануться к Айнару. Путь ей преградил Светоч, размахивающей хрупкой на вид раздробленной веткой-рукой:
— Ты. Мелкая. Что. Ты. Натворила.
В нем не осталось ничего человеческого — сухое дерево с лицом из застывшего камня, плиты передвигались с хрустом и скрипом мелкой гальки под подошвой, когда он говорил. Фигура растянулась в пространстве, обросла сотнями ветвей и сучьев, хлесткими лозами темно-зеленого цвета, черными фрагментами застывшей коры. Наставник-дерево заслонил Айнара, только красный свет еще проникал сквозь целую густую рощу.
— Что. Ты. Натворила.
— Цатхан, — сказала Иванка. Она дернулась вправо и влево, везде были ветви, побеги, даже листья. — Это же твое имя. Это ты — лес. Ты — Цатхан.
Глава 23
Айнар лежал на земле. Точно не на камне: влажную сырую почву, характерный запах то ли перегноя, то ли грибницы ни с чем не перепутать. Лежал он ничком, отчего дышать было трудно. К губам и носу прилипли сухие листья, от них все чесалось, и он перевернулся, стряхивая эту старую гниль.
«Лес».
«Лес Цатхан, где водятся дикие Искры».
Память о прозрачном волке, который мелькал бликами радуги — и вонял, словно выгребная яма на скотобойне, — оказалась очень даже свежей. В отличие от запаха. Запах появился снова: издалека тянуло, слабо, но этого хватило, чтобы пустой желудок подтянуло к горлу. Пришлось дышать ртом.
«Почему я здесь?» — но настоящего любопытства Айнар не испытывал, где-то в затылке словно звучал то ли шепот, то ли тихая колыбельная: расслабься. Лежи — с опущенной вниз или поднятой головой, выбирай сам, просто лежи и не двигайся.
Лес Цатхан средоточие магии. Гарат говорила, это место не такое уж плохое, оно вроде как помогает.
Айнар пытался вспомнить что-нибудь, кроме волка. Толком не получалось, только покачивались толстые золотые нити со внутренним светом — если бы не они, сгустилась бы вековечная тьма.
— Это же твое имя, — услышал он издалека женский голос, настолько искаженный, то узнать получилось не сразу. Вернее, Айнар определил методом исключения: знакомый, но не Гарат. Не Зоэ. Иванка.
Ну да, конечно, она.
— Это ты — лес, — продолжала Иванка. Айнар даже поморщился: ну разве не очевидно? И зачем говорить вслух? Она бы еще била палкой море.
«Погодите-ка».
Айнар сел. Золотые лозы извивались и обвили запястья. Он дернул, чтобы разорвать их, получилось с третьего или четвертого раза.
«Эй, ну в самом деле. Погодите. Я не должен оказаться здесь. Я не доехал, лошадь убежала, а я лежал и истекал кровью. Иванка нашла меня».
Он тронул живот, почти не удивленный влагой. Никакой боли Айнар не ощущал, но попытался нащупать рану: на предполагаемом месте печени ничего. Он поднял руку выше.
В груди зияла дыра. С каким-то тошнотворным спокойствием Айнар протолкнул пальцы внутрь — кожа, выломанные ребра — словно кто-то довольно неаккуратно достал костяной кусок. Он нащупал собственное сердце: тугой плотный мускул, скользкий от крови.
По-прежнему не больно.
По-прежнему он жил.
Айнар ткнул пальцем сердце и снова успокоился: дурной сон. Или видение. Или то и другое. Люди не живут со вскрытой грудной клеткой, с выломанными ребрами, с открытым сердцем.
«Погодите-ка», — снова ударила в голову догадка. Сердце под указательным и средним пальцами дрогнуло трижды, заколотилось быстрее. — «Очень даже живут, ну там, на операционном столе. С кислородной маской», — проверил, никакой маски. Немного грязи на щеке, вот и все. — «Или…».
Айнар сглотнул. Посмотрев чуть вниз, он понял: кровь вытекает и становится светом — вот этими золотыми лозами. Нет, не так: каждая лоза и каждый источник сияния — это его кровь.
Откуда-то вновь раздался голос Иванки:
— «Ты — лес Цатхан».
Айнар понял: он внутри.
Глаз бури. Самая глубокая точка леса и магии.
Человек, которого Линнан эт Лан именовала «наставником», вобрал его в себя; проглотил, словно чудовищная рыба из легенд, хотя, может быть, не в прямом смысле.
«Двоедушник».
«Он хотел разделить нас».
«У него получилось, и я теперь заперт здесь — в лесу Цатхан».
— Выпустите меня отсюда! — заорал он, разбрызгивая золото из собственного сердца. — Немедленно! Выпустите меня!
«До того, как пришли волки».
Нет-нет. Нет. Он не будет даже думать об этом. Он беспомощен. У него грудная клетка открыта, как кошелек у самого глупого ярмарочного зеваки — станет легкой добычей первой же дикой Искре.
«Нет, пожалуйста, нет».
— Иванка! Зоэ!? Вы еще там? Этот тип солгал! Он не…
Понимание дернуло, золотом расплылась целая лужа. Айнар ударил по земле, трава спружинила, несколько сухих листьев прилипли к пальцам. Где-то мелькнули в сплетенных кронах деревьев невидимые твари — птицы, черные смертоносные мотыльки или…