Линнан подлетела ближе и коснулась плеча Зоэ, затем Иванки. Цатхан напряженно следил за ними.
— Последний шанс. Или вы умрете все вместе. Ты тоже, Линнан, я найду себе других учениц.
— Отпустите его, — повторила Иванка.
«Ненавижу Светочей».
— Это невозможно! — крикнул Цатхан.
Свет погас снова. Запахло сыростью и гнилью, нет, не гнилью. Чем-то отвратительным. Протухшее мясо, куриный помет, забродившая кровь, гнилая солома. Все сразу.
Над головой вспыхнули дорожки искр. Обернувшись на Айнара, Иванка поняла: у него действительно вырвано сердце, а вон там — на расстоянии ста шагов, среди зарослей кустарника, на мокрой траве-дерне, пируют прозрачные волки с радужными бликами вместо тел.
«Дикие Искры».
Иванка проглотила комок ужаса, а потом с неожиданным спокойствием додумала свою мысль:
«Чтоб они все… погасли».
— Погасли.
Иванка поняла, что говорил вслух. Зоэ повторила за ней:
— Погасли.
Темнота сгустилась. Сильнее запахло гнилью — или чем-то еще, настолько ужасным, что дыхание просто заканчивалось на половине, тело отказывалось пропихивать внутрь эту дрянь.
«Погодите-ка».
Она взяла Айнара за руку, и в остатках золотистого блеска от расползшихся лоз заметила: там, где он лежал влажная дерн-трава засохла и пожухла. В одном месте, Иванка могла поклясться, мелькнула даже настоящая дыра, которая вела куда-то еще — то ли на свет, то ли в более глубокую тьму.
Волки выстроились полукругом.
— Вы можете уйти. Последний шанс, — сказал вожак, чуть приоткрывая пасть. Последнее слово закончилось коротким воем. — Вы ничего не измените. Я древнее мира, могущественней магии, я вся жизнь и небытие; первобытный лес, пра-жизнь. Вы либо смиритесь, либо существование никчемных маленьких существ оборвется, но для меня нет разницы между вами и роем мотыльков.
От стаи веяло гниением, но расползался настил поближе. Иванка дернула головой.
«Магия есть в каждом».
«Светочи — просто те, кому помогли».
«Вы ничем не хуже».
Иванка тряхнула головой: Айнар ведь не мог разговаривать с ней? Он лежал тут, мертвый или почти мертвый, без сознания.
«Я могу».
Он как будто вздохнул — бестелесный призрак, которому очень хочется выбраться обратно в мир.
«Здесь нет никаких законов физики, это немного бесит. Но кислота подействовала, видишь? Кислота и соль. Эти твари — вроде слизняков. Я Гаситель, и я… объясняю магию наукой, если хочешь. Так вот: представь, что способность к колдовству всего лишь наследуемый признак, как цвет волос или…»
Иванка моргнула: она теряла мысль. Айнар говорил на своем странном наречии, разобрать которое не проще, чем птичье чириканье.
«Извини. В общем, Светочи просто более восприимчивы. Вот я тесхенец, почти не сгораю на солнце. А ты, держу пари, за пару часов покрываешься веснушками».
Иванка кивнула.
«Гаситель — это тот, кто преобразует магию в анти-магию. Прости, объясню потом. Просто… позови».
— Чего вы ждете? — снова повысил голос Цатхан-волк. Остальная стая заурчала скорее по-собачьи. Как шавки с рынка. — Просто скажите: «Мы желаем уйти».
— Я… желаю… — начала Линнан. Она опустилась на ноги так грациозно, словно собиралась танцевать перед волками.
— Сюда! — крикнула Зоэ. Они одновременно с Иванкой накинулись на нее. Иванка зажала рот. Линнан вцепилась острыми зубами в пальцы, протыкая кожу и мясо до суставов. Она брыкалась и лягалась, но они вдвоем подтащили ее к Айнару.
— Мы правильно делаем? — спросила Иванка неизвестно кого.
— Надеюсь, — Зоэ пожала плечами.
Волки прыгнули на них все и разом. Линнан схватила одной рукой Айнара, другой — вцепилась ногтями в запястье Зоэ. Иванку она по-прежнему кусала за указательный палец.
«Замкнутая цепь питания. Все как по учебнику», — сказал Айнар.
Вожак волков остановился и рявкнул на стаю. Это не совсем сработало: полдюжины допрыгнуло. Иванка завизжала, когда у горла клацнули бликующие зубы, но потом существо обмякло и растеклось слизью на траве. Та же судьба постигла еще троих, потом четверых.
Остальные сумели остановиться. Вожак низко рычал, в далеком отблеске лоз было видно, как волки пригнулись и нервно вывалили языки, тяжело дышат и пускают слюну.
— Это не поможет. Искр слишком много, — сказал Цатхан.
Он продолжил равнодушным тоном:
— Довольно неблагодарно с вашей стороны — я тысячи лет отдавал себя, дикие Искры — это и есть я.
— Отпусти нас всех. Айнара тоже.
— Невозможно. Он Гаситель. Его сила должна быть уничтожена.
— Удержана, ты хотел сказать? — хмыкнула Линнан. — Только ты облажался. Смотри, он проедает в тебе дыру. Ты умираешь.
Цатхан заскулил глотками двоих или троих волков. Золотые лозы зашевелились в сомкнутых кронах, свесились с деревьев, осветили Айнара. Иванка удовлетворенно кивнула, даже несмотря на то, что палец болел и кровоточил. Линнан только что изволила отпустить.
Вокруг Айнара растекалось пятно Иванка ткнула его пальцем, оно было мягким, яма провалилась в себя же.
— По-моему это плохо выглядит, — сказала она. — У тетки Огды так брат умер.
Зоэ принялась ногтем вычерпывать маленькие кусочки земли. Она рассыпалась на ее пальцах.
— Ага, точно. Гарат говорила: резать, не дожидаясь перитонита. Я потом спросила у нее, что такое перитонит. Короче, тебе крышка, Цатхан.
Один из волков подполз поближе, ткнул носом пораженную землю и завыл.
— Невозможно!
Высоченные деревья опускались, сжимались до зарослей кустарника. Пространство исчезало.
— Верни Айнару сердце, — сказала Линнан. — Ты его не удержишь. Даже ты не сильнее Гасителя.
— Невозможно!
Волки завыли. С веток посылались сухие крылья черных мотыльков и колючее золото отцветших лоз.
— Невозможно! Невозможно!
Вожак оказался рядом. Он пятился. Остальные волки исчезли.
Иванка схватила его за горло. По пальцами мерзко хлюпнуло. Слизь потекла в открытую рану.
— Выплюнь, тебе говорят.
Волк изогнулся, напоминая больше нажравшуюся собственной шерсти кошку, после чего издал пару гортанных звуков.
— Вот оно! — первая среагировала Зоэ и схватила почему-то голубоватый комок, совершенно не похожий на человеческое сердце. — Я! Я вставлю его. Гарат меня учила…
— Отдай, — Линнан кинулась на нее, блестя единственным глазом. — Ты просто девчонка. Я — Светоч!
— …ученица Доктора!
— Суть магии!
Иванка сидела рядом с Айнаром и смотрела на него. Пена на губах исчезла. Он был мертвым, просто мертвым и ничего больше.
— Я!
— Нет я!
— Он, — проговорила Иванка. — Цатхан. Это он должен сделать.
Волк-лес захохотал.
— Вы меня раскусили. Что ж, будь по-вашему, — и он безо всяких усилий забрал зубами у ссорящихся светящееся сердце, а потом вложил в грудь Айнара. — Но этот двоедушник, созданный врагами всех миров, не будет прежним. Нельзя причаститься корням всякой магии, отдать ей свою суть, а после вернуться к обыденному бытию. Вы оказались правы: не-магия и магия разрушают друг друга. Вы создали «замкнутую цепь», как сказал Айнар: и это сработало. Но тот же удар настигнет и его — он будет Светочем без света, он будет могущественным магом, чью силу уничтожит зло Гасителя. Он будет светом и тьмой. Он уничтожит себя.
Вокруг повисла серая дымка.
— А теперь убирайтесь. Все четверо. Вы мне надоели. Наверняка, еще услышу о вас, но не сейчас и не сегодня. Отныне и впредь: Пылающий Шпиль закрыт для каждого из вас. Таково слово первого из сущих: ибо аз есмь Цатхан.
Глава 25
Рыжий парень заглядывал к нему в каменный мешок, гордо именуемый комнатой. Вставать почему-то не разрешал, это было — глупее некуда. Одно дело, когда ты с раной в животе валяешься и толком с ночным горшком управиться не можешь, а сейчас-то серьезных ран не осталось. Ну истощен — так морили голодом несколько… месяцев? Лет?
Сложно понять, время ухнуло в яму и толком оттуда не вынырнуло.